Тройной агент
Шрифт:
Выйдя во двор, Даррен Лабонте оглядел скопление людей около здания, где ЦРУ проводит опросы осведомителей, и покачал головой. То был день репетиции: Мэтьюс проводила практические учения по организации встречи все еще неизвестно где пропадающего иорданского информанта, — и Лабонте все очень не нравилось.
— Гуси, гуси, га-га-га, — вполголоса пробурчал он слова детской потешки, что в его устах означало издевку над бесполезными бюрократическими сборищами. — Что за дурацкая клоунада?
Проведя на базе в Хосте уже две недели, бывший рейнджер стоял теперь с Али бен Зеидом и тринадцатью другими сотрудниками
Он перевел взгляд на женщину, руководившую учением. Поначалу Мэтьюс ему понравилась, но, уже на рождественской неделе, в разговоре по скайпу с близким другом прозвучало что-то вроде жалобы на ее манеру общения: Лабонте раздражала начальственная резкость — либо, мол, делаешь, как я сказала, либо катись, скатертью дорога.
«Они перед этим Балави прямо что шапки ломать собрались, — друг пояснил, как ему со слов Лабонте представлялось происходившее на базе. — А он куратор, это его дело. Понятно, что свистопляска вокруг Балави ему не нравилась».
Главное возражение Лабонте: слишком много народа. Четырнадцать сотрудников разведки плюс водитель — это на двенадцать больше, чем требуется — вот как он рассуждал. Как Лабонте, так и бен Зеид имели большой опыт работы со скрытыми агентами в Афганистане и на Ближнем Востоке, и этот опыт говорил им, что встреча с агентом почти всегда проводится с минимальным количеством участников. Один сотрудник за рулем — ведет машину к назначенному месту, второй на заднем сидении — ощупывает агента, нет ли у того передающих устройств или оружия. В Хосте сотрудников из Аммана даже не выпускали с базы (считалось, что риск похищения чрезмерно велик), но Лабонте все равно предпочел бы менее многолюдную встречу — по соображениям безопасности. Даже наиболее доверенных осведомителей обычно держат в неведении: не посвящают в планы ведомства, не позволяют видеть лица и знать имена оперативников ЦРУ, за исключением собственно кураторов. Так безопаснее для всех: чем меньше осведомитель знает, тем меньше он может выдать под страхом казни или пытки, если попадется противнику.
Да и помимо этого у Лабонте возникло ощущение тревоги: все шло куда-то не туда, вызывая что-то вроде предчувствия, о котором он говорил и бен Зеиду, и тому другу, с которым общался по скайпу. Но было ли это просто усталостью после двух недель непрестанного ожидания и неуверенности пополам со скукой или чем-то большим (может быть, его знаменитым «паучьим чувством»), оставалось неясным.
«И он, и Али были настроены очень скептически, — говорит тот его друг. — Ни на минуту не забывали, что парень может оказаться перевертышем или просто мошенником, падким до денег. Нет, никаких таких особо явных признаков, что малый переметнулся, не было. Но если вдуматься: кто сперва будет сидеть рядом с Завахири,
Да и у других, в том числе и у нескольких тяжело вооруженных мужчин, в задачу которых входила безопасность сотрудников ЦРУ, подобные опасения тоже возникали. Во время той репетиции произошла резкая стычка между начальником охраны Скоттом Робертсоном и Мэтьюс; этот инцидент потом всплыл во время следствия.
Робертсон, хотя на базе тоже без году неделя, перед этим чуть не десять лет занимался защитой правительственных чиновников США в Багдаде, и за те худшие годы, когда инсургенты устраивали всякого рода вылазки по сотне раз на дню, успел довести навыки до автоматизма. В день репетиции несколько сотрудников видели, как Робертсон и Мэтьюс, отойдя на несколько шагов от общей группы, о чем-то, понизив голос, сердито поспорили. Как вспоминает свидетель, после этого Робертсон подошел к охраннику Дэну Парези и пожал плечами. О чем был спор, никто не знает, но со стороны казалось, что все улажено.
Примерно в то же время Парези, бывший «зеленый берет», жаловался коллегам в «Блэкуотере» на организацию охраны. А бывший «морской котик» Джереми Уайз, всего две недели назад прибывший в Хост, в имейле от 21 декабря, посланном приятелю, тоже «морскому котику», намекал, что у него имеются серьезные разногласия с гражданским начальством по поводу проведения некоей важной операции. «Иногда наша работа как раз в том и состоит, чтобы сказать: сэр, я не думаю, что вам следует это делать. Это вы не очень хорошо придумали», — писал он.
Шли дни, конфликт не утихал, и Лабонте в конце концов решил обратиться к своему начальству в Иордании. Сел за компьютер и отправил по электронной почте письмо начальнику опорного пункта ЦРУ в Аммане и копии нескольким другим менеджерам пункта, предупреждая, что дело Балави угрожает слететь с рельсов.
По словам сотрудника, который это его письмо читал, оно начиналось так:
Здесь у нас три проблемы.
Затем он перечислял их:
В операцию вовлечено слишком много народа.
Мы продвигаемся слишком быстро.
Слишком во многом мы перестаем владеть ситуацией, позволяя Балави диктовать нам.
В Аммане письмо Лабонте вызвало неудовольствие. Начальник опорного пункта внимательно его прочел, но решил не вмешиваться. Дело слишком важное и должно идти своим чередом, сказал он коллегам.
Видело ли это письмо начальство ЦРУ в Лэнгли, неясно. Во всяком случае, Мэтьюс его никто не направил, хотя она, конечно, и так наверняка знала о сомнениях Лабонте.
Характерен совет, который дал подчиненному начальник охраны базы, когда несколько позже, в разгар последних приготовлений к визиту Балави, этот боец попросил разрешения тоже поприсутствовать на встрече осведомителя, с которым так носятся.
Робертсон сказал: Держись-ка от этого дела подальше.
За время Рождественских праздников лишь усугубилось смятение в умах бен Зеида и Лабонте. Вылетая в Хост, разведчики из Аммана планировали долго там не задерживаться, по-быстрому встретиться с подопечным и вернуться, но шла уже третья неделя их пребывания на базе, где делать им было практически нечего, а никакого Балави не наблюдалось даже на горизонте.