Тройной агент
Шрифт:
Попытки Лабонте изменить формат встречи успехом не увенчались. Командовала в Хосте Мэтьюс, к тому же и Кабул, и Лэнгли ее всецело поддерживали. Позаботиться о большей безопасности она готова была лишь чуть-чуть. Согласилась, чтобы Балави обыскали сразу, как только, въехав на базу, он окажется во внутренней цитадели ЦРУ; при этом остальные сотрудники должны будут стоять на «почтительном» расстоянии (примерно в пятнадцати метрах). Но насчет того, где будет происходить встреча, она уперлась намертво, и точно так же ее нельзя было переубедить, что для опроса такого важного осведомителя не требуется большая и разноплановая команда. К тому времени Лабонте вообще перестал понимать, зачем эти споры: Балави продолжал требовать, чтобы встреча происходила в Пакистане, а это, как все прекрасно понимали, совершенно немыслимо. Замаячил реальный
Ко всему прочему и Лабонте, и бен Зеида снедала тоска по дому. Лабонте уже неделю назад должен был присоединиться к семье, наслаждающейся отдыхом в Тоскане на вилле, которую он самолично нашел и забронировал по интернету. Вместо этого он все еще тут, спит на коечке в вонючей гостинице для командированных вместе с незнакомыми мужиками. А бен Зеид тем временем начинает сходить с ума от жизни в четырех стенах. Из опасения, что иорданский принц крови может оказаться чересчур лакомой мишенью для кого-нибудь из афганских солдат, среди которых немало тайных сторонников «Талибана», ЦРУ ограничило его передвижения.
Между прочим, бен Зеид однажды повеселил служащих ЦРУ, чуть не спалив одно из банных помещений базы. Завзятый бактериофоб, он, пытаясь дезинфицировать туалет, облил сидение унитаза химическим чистящим средством. Потом зажег спичку, и горючие пары полыхнули так, что у него чуть не начисто сгорели брови.
Тем временем остальной личный состав базы изо всех сил пытался извлекать хоть какие-то крохи удовольствия из празднования Рождества. Выпивали и провозглашали тосты в баре для сотрудников ЦРУ — кстати, одном из немногих мест, где в Афганистане можно выпить пива, поскольку во всем тамошнем созвездии военных объектов США царит жесткий сухой закон. Распаковывали содержимое посылок с подарками, поедали сладости, делились с сослуживцами. Уайз, бывший «морской котик», а теперь охранник из «Блэкуотера», всем показывал присланный по электронной почте шустрым сыном по имени Итан красиво разрисованный список подарков, которые тот хотел бы получить от Санта-Клауса.
Дня через три последнее из рождественских лакомств было съедено, и все надежды на встречу с Балави испарились. Лабонте, взяв у бен Зеида мобильник, поделился этой новостью с женой: всё, наше дело в Афганистане закончено, выезжаю в Италию, как только достану билет на самолет.
Но, как вскоре выяснилось, он поторопился. Не прошло и двух-трех часов, как бен Зеид получил имейл с долгожданным сообщением. Хумам аль-Балави все-таки соглашается приехать в Хост. Он будет на базе завтра.
Перезванивать жене Лабонте не решился. Не хотелось их там огорчать, а кроме того: ну надумал Балави явиться, ну ладно, большой задержки это не вызовет. К Новому году он до Италии так и так доберется.
Объявленная дата прибытия Балави означала также и то, что Элизабет Хэнсон скоро полетит обратно в Кабул. О чем она сразу же сообщила матери в Рокфорд, Иллинойс. В общении с матерью Хэнсон всегда старалась излучать оптимизм, чтобы не давать той повода для беспокойства. О предстоящем событии она только и сказала, что предстоит важная встреча — и больше ни гу-гу.
Однако вечером, уже зная, что Балави, наконец, едет, Хэнсон лишилась обычной для нее беззаботности. Разговор закончила словами, которых мать не слыхивала со времен ее раннего детства: «Молись за меня, — сказала Хэнсон. — Помолись, чтобы все прошло нормально».
13. Тройной агент
Северный Вазиристан, Датта-хель — декабрь 2009 г.
В одном из племен пуштунов Северного Вазиристана есть человек, который там известен, как «портной ‘Аль-Каиды’». Его дом находится поблизости от поселка Датта-Хель, а на жизнь он зарабатывает шитьем жилеток для шахидов, бомбистов-самоубийц. Однажды утром в середине декабря он сидел за своей старинной швейной машинкой и выполнял очередной заказ — опять жилет, но на сей раз не совсем обычный.
Этот человек славится как закройщик весьма изобретательный, а его изделия отличаются надежностью и дешевизной, то есть качествами, чрезвычайно важными для того, кто свой товар сбывает организации террористов, поставившей атаки смертников на поток. Не всегда он кроит жилетки сам, иногда за основу берет купленный на местном базаре пусть поношенный, но еще крепкий мундир от списанной военной формы, отпарывает рукава и пришивает толстые стропы,
51
Пероксид (перекись) ацетона — инициирующее взрывчатое вещество, использующееся, в частности, как пищевая добавка Е-929.
Тугая пригонка жилета к телу и особое расположение карманов со взрывчаткой позволяют направить энергию взрыва вовне, к тому, кто стоит непосредственно перед шахидом. Часть энергетической волны неизбежно устремляется вверх и разрывает тело бомбиста в самом слабом месте, в области шейных позвонков под нижней челюстью. Этим объясняется странное явление: голова бомбиста в момент детонации всегда начисто отрывается от тела, и ее позднее обнаруживают совершенно неповрежденную в нескольких метрах от туловища, в клочья изорванного. Когда в первые годы нового века началось повальное нашествие шахидов на израильские кафе и междугородние автобусы, полицейские обнаружили, что довольно легко можно отличить тело бомбиста от останков его жертв: надо лишь найти труп без головы.
В тот день вокруг жилетных дел мастера собралась группа молодых пакистанских рекрутов (кое-кто из них уже был назначен на роль шахида); они смотрели, как мастер работает, и восхищались. Один заснял на сотовый телефон, как тот полез в ящик с взрывчаткой и вынул не то, что ожидалось: не обычные пакетики с порошком, а брикеты похожей на пластилин гораздо более мощной военной взрывчатки, которая называется «Композиция Си-4» [52] . Он размял брикеты, чтобы они стали плоскими, и принялся набивать ими тринадцать матерчатых карманов, предварительно нашитых с внешней стороны жилета. Затем окунул малярную кисть в банку со строительным клеем и смазал густой белой жижей большой квадрат прочного холста. Потом стал терпеливо укладывать на него металлические предметы — в ряд один за другим и так ряд за рядом, перемежая стальные подшипниковые шарики размером с желудь гвоздями и обрезками. А завершил мозаику несколькими блестящими штучками, которые узнал бы каждый американец, окажись он в тот момент рядом: это были «джеки» — похожие на противотанковые ежи в миниатюре принадлежности для детской игры.
52
Взрывчатое вещество на основе гексогена (другое название «пластид»).
Зрители оживленно обсуждали, кому выпадет честь надеть такой необычайный жилет. Большинство склонялось к тому, что он достанется молодому иностранцу, которого рекруты звали Абу Лейла — по арабскому обыкновению взрослого мужчину следует называть именем его старшего ребенка, предваряя его словом Абу, что значит «отец». Но отец Лейлы вовсе не стремился надеть этот жилет. Уезжая в Пакистан, Хумам аль-Балави воображал себя моджахедом, воителем священной битвы, идущим сражаться и, возможно, даже умирать в справедливом сражении с врагами Господа. Но вот с чем он совершенно себя не ассоциировал, так это с жилетом смертника. Тот, что лежал перед портным в Датта-Хеле, мало-помалу напитывался, снаряжался металлом — ряд за рядом, слой за слоем, — но время еще было. В оставшиеся дни Балави постарается все силы приложить к тому, чтобы этот жилет надели на кого-нибудь другого. Только бы не на него.