Тройняшки не по плану. Идеальный генофонд (+ Бонус. Новый год у Тумановых)
Шрифт:
И…
Скольжу взглядом по кровати, замечаю открытую коробку и крошки теста вокруг нее…
Заказал Ваське пиццу?
Хмурюсь, сводя брови напряженно.
– Мам? – с набитым ртом мычит дочь и, спохватившись, прячет недоеденный кусочек, что держала в руке, под простынь, пачкая ткань. Отбирает второй у Адама – и отправляет его туда же, заметая следы. Накрывает коробку, шикая на брата с сестрой, которые как раз нацелились на любимую еду. Сжав поблескивающие от кетчупа губы, Василиса улыбается виновато, а сама взглядом Туманову знаки подает. Предупреждает
Адам поворачивается неторопливо, садится вполоборота, упираясь кулаком в колено. Тепло усмехнувшись, медленно сканирует меня взглядом, который тут же леденеет, заодно замораживая и меня. Улыбка мгновенно сползает с красивого, но уставшего и немного помятого лица.
Рывок – и Туманов уже на ногах. Молча и хмуро приближается, по пути складывая руки в карманы.
– Нам есть, кому помочь, - вспомнив о том, что я до сих пор в руках Макара, резко отстраняюсь. Обхватываю себя за плечи, будто хочу стереть с себя следы его прикосновений. Скрыть. От Адама? Да мне все равно! Как и ему!
– Вижу, - буркнув сердито, главврач наконец-то отходит от меня. Удивленно изучает детей, будто никак не может принять тот факт, что их у меня трое. Ведь сам на мне крест поставил как на женщине. – Еще раз доброе утро, - бросает небрежно Туманову, словно пощечину на расстоянии ему отвесил.
– Обход уже был, так что мы в ваших услугах больше не нуждаемся. Надо будет – позовем, - грубо и нагло осекает его Адам.
Он разговаривает с врачом, будто это его личный водитель или прислуга. Я не одобряю подобной манеры общения. Пытаюсь остановить, но тот злится еще сильнее. Источает агрессию и давит темной энергетикой.
Не понимаю, почему Туманов ведет себя по-хамски. Впрочем, это ведь привычное для него состояние. Вежливость – не его прерогатива.
– Всегда готов вам помочь, Агата, в знак старой дружбы, - Макар неожиданно переводит взгляд на меня. – А также уважения к вашей матери и особого отношения к вам лично, - улыбается сдержанно и, развернувшись, уходит в сторону своего кабинета.
Туманов долго смотрит ему вслед, мысленно расстреливая из автоматной очереди. Тем временем я наблюдаю за детьми, которые, пользуясь моментом, располагаются на кровати, с трудом умещаясь на краю, чтобы не касаться больной ноги Васьки. И начинают делить пиццу.
– Я попросила Адама побыть моим папкой, пока я не выздоровлю, - хвастается Васька, а я ушам своим не верю. Ошеломленно смотрю на задумчивого Туманова и задерживаю дыхание, начиная обратный отсчет.
Только бы не взорваться.
Не в больнице. Не при детях.
– Ого! – ревниво тянет Ксюша. – А нам можно тоже? – умолкает в ожидании ответа, а черный взгляд Макса летит в нашу сторону.
Адам отвлекается от главного врача – и я перехватываю его взгляд. Смотрим друг другу в глаза долго, пристально, буквально превращая в пепел. Мрачнеем одновременно.
Каждый думает о своем, но буря внутри кипит одинаковая. Плещется, обжигает и… ранит.
– Так, что происходит? – шипим мы друг на друга практически в унисон.
Глава 18
Адам
Она смеет спрашивать, что происходит? И смотреть на меня при этом так злобно, будто я жестко накосячил? Где у Агаты режим грозной мамочки отключается? Ее саму впору по попе отшлепать за неадекватное поведение! И сейчас я на грани того, чтобы сделать это прямо в больнице. При всех.
Я, между прочим, полночи с ней возился, на руках таскал, так еще от ее агрессивных родителей целым и невредимым выбраться пытался. О Васене позаботился.
А остаток времени дома провел с телефонной трубкой под ухом. Стойко выдержал сказку про принцессу и дракона, даже вставлял сонное "угу" в паузах, но вырубился под утро на заунывной колыбельной. Со стороны Васьки это было весьма коварно. Ликвидировала меня в две ноты.
Благо, пожалела и позволила поспать. Минут десять… А потом опять звонок, писклявый голос медсестры – и я на автопилоте полетел в больницу. Потому что Василисе нужна была помощь с переездом с обычную палату. Так при этом я еще и радовался, как идиот. Нет… Скорее, как настоящий отец. Что странно, непривычно и… наверное, неправильно.
– Это такая игра, зайки, - Агата продолжает уничтожать меня презрительным взглядом, но ее голос при этом звучит нежно. Она прикрывает глаза на секунду, подавляя эмоции, протяжно выдыхает через сложенные трубочкой губки – и растягивает их в улыбке. Только после этого поворачивается к детям: - Все понарошку. Несерьезно, - лепечет игриво. – Попрощайтесь с дядей Адамом, его смена закончилась. Нужно позволить ему отдохнуть, согласны?
– Пока, Адам, - машут мне ручонками тройняшки. Вымученно улыбаюсь им в ответ, поднимаю ладонь и головой качаю неопределенно.
– Я не устал, - бубню тихо, чтобы слышала только Агата. – Или мешаю тебе с главным заигрывать?
Получаю в ответ черный взгляд-выстрел, с разбушевавшимся огнем на дне преисподней. Парирую ненавистной ею кривой ухмылкой. И закашливаюсь от резкого толчка ладошкой в грудь. Откуда столько силы в хрупкой на вид женщине? И какого черта она выплескивает свой гнев на меня?
Сама пять минут назад с врачом в коридоре зажималась вместо того, чтобы к дочери больной спешить. Я еще гадал, почему Агата опаздывает. А у нее, оказывается, «дела неотложные». Срочно себя выгодно пристроить надо? Стерва легкомысленная, как все бабы. И меня виноватым в чем-то выставить пытается.
Нагло перехватывает мою поднятую руку, специально со всей дури врезается ногтями в ладонь – и выводит меня из палаты. На ходу кивает медсестре.
– Будьте добры, побудьте пару минут в палате, - ее просьба звучит строго, как приказ. И девчонка в голубом медкостюме не рискует ослушаться. Бросает свои дела и скрывается за дверью с детьми. – А ты мне сейчас же объяснишь, что ты здесь делаешь и чего добиваешься… - шипит на меня нахалка, но я накрываю ее вредный ротик свободной ладонью. Впиваюсь пальцами в пылающие щеки.