Шрифт:
Стиснутый лесистыми отрогами хребта Черского, издали мрачен и неприветлив Нижний Стан. С вершины высоченного увала чуть виднеется серенькая змейка селения, вьющаяся по дну глубокой котловины. На берегу горной речушки мелькнёт дорожный указатель: «Совхоз Воскресеновский, 1км», и вот уже совсем рядом большие окна добротных домов, палисадники с черёмухой и дикими яблоньками, аккуратные свежесрубленные совхозные постройки. Нет, он, оказывается, совсем не мрачен, Нижний Стан. Светлеют лица людей, впервые въезжающих в его улицу. Неповторимые особенности имеет это издали совсем обыкновенное забайкальское селение.
Усталый путник может отдохнуть в большом
12 августа 1960 года большое событие произошло в жизни бригадира Воскресеновского совхоза Семена Даниловича Номоконова. На окраине села возводилось шесть жилых домов, было очень много работы, и только к вечеру вспомнил бригадир о чём-то особо важном. Встрепенулся он, встал, взъерошил жёсткие с сединой волосы, задумался: «Шестьдесят стукнуло».
Долго не ложился в тот вечер бригадир плотников. Заложив руки за спину, неторопливо прохаживался он по улицам, спускался к источнику, сворачивал в переулки. Его можно было видеть и у старого, невзрачного на вид, покосившегося строения — проходной центрального тока. Номоконов трогал шершавые, потрескавшиеся концы брёвен и что-то шептал. Этот домик давно, ещё в 1928 году, строил он — тогда один из первых членов таёжной коммуны «Заря новой жизни». Когда-то тут жила его семья. В далёкое прошлое перенёсся мыслями бригадир плотников. Вспомнил дремучий лес, шумевший на месте селения, последнее кочевье своих сородичей, первый ряд свежесрубленных избушек…
Номоконов забрался на гору, присел на камень, осмотрелся, вздохнул.
Внизу, в сиянии электрических огней, далеко раскинулся Нижний Стан. Шумели моторы в ремонтных мастерских совхоза, слышался отдалённый рокот тракторов, голос радио разносил звуки музыки. Сколько пота пролито, чтобы зашумела-забурлила в тайге новая жизнь! А за плечами уже шестьдесят лет.
Через несколько дней, в хмурое дождливое утро, почтальон принёс в дом Номоконова небольшую посылку, сплошь облепленную сургучными печатями. Видно, издалека шла она — запоздала к именинам плотника.
— Из Германии? — переспросил почтальона Номоконов. — Для меня? Ошибся, поди?
У бригадира нет в Германии родных и знакомых. Кто может прислать посылку из страны, в которой ему пришлось побывать только с оружием в руках? Ещё в самый разгар Великой Отечественной войны, 27 марта 1943 года, в вечернем сообщении Советского Информбюро извещалось, что снайпер Н-ского подразделения Северо-Западного фронта Семён Номоконов уничтожил 263 немецко-фашистских захватчика. А в последний раз он выстрелил на земле фашистской Германии 9 мая 1945 года. Это было близ маленького прусского городка, за Кенигсбергом, на Земландском полуострове. Волны Балтийского моря услышали тогда его первые выстрелы в воздух — салют солдата Победе.
Что это? Мягкие шерстяные варежки, пакетик с надписью: «Для ваших детей и внучат», несколько пачек душистого табака и… курительная трубка. Большая, из кости, с диковинно изогнутым остовом. Мундштук перехвачен блестящими колечками, наверное, золотыми, на которых хорошо различимы искусно выгравированные слова: «С. Д. Номоконову. За подвиг в жизни». Было в посылке и письмо, в конце которого стоял столбик незнакомых фамилий: Никифоров, Остапчук, Ракевич, Кошкин… Солдаты и офицеры из воинской части Группы советских войск в Германии писали:
«В очерке, опубликованном во фронтовой газете за 1942 год, мы прочитали, как вы охотились за фашистскими извергами и отмечали каждого убитого фашиста точками на своей курительной трубке. Мы прослышали, что в конце концов немецкий снайпер разбил пулей вашу знаменитую трубку и ранил вас. Правда это или фронтовая легенда? Нам сообщили, что после войны с фашистской Германией вы благополучно вернулись домой и теперь плотничаете в далёком таёжном совхозе. С трудом нашли ваш адрес.
В день вашего шестидесятилетия примите, Семён Данилович, подарок от воинов нашего подразделения. Эту трубку солдаты выточили специально для вас и назвали её трубкой мира. Спокойно курите: многое сделали вы, сибиряк, чтобы погас пожар войны, развязанной гитлеровскими палачами, чтобы пришёл на землю желанный мир. Вполне уверены, что отметите на ней счёт своих трудовых дел.
Мы узнали, что вы, рядовой советский солдат, снайпер, прошли с винтовкой от высот Валдая до логова фашистского зверя. От начала войны до конца. Не каждому было суждено пройти такой опасный и героический путь.
Расскажите о той силе, которая наполняла ваше сердце мужеством и отвагой, о своём большом походе с винтовкой в руках. Хочется знать, как вы стали сверхметким стрелком, кто учил вас науке ненависти к врагу и огневого мастерства. Ждём подробного ответа, уважаемый Семён Данилович».
О подарке солдат совхозному плотнику сообщили газеты «Красная звезда» и «Комсомольская правда». Из всех уголков страны в далёкое забайкальское село Нижний Стан хлынул поток писём. Бывший командир 221 —и Мариупольской, Хинганской ордена Суворова, ордена Красного Знамени стрелковой дивизии генерал-майор В. Н. Кушнаренко сообщил, что хорошо помнит своего солдата, искусного снайпера. Подполковник Н. Глушко, воевавший в одном батальоне с Номоконовым, спрашивал, а не забыл ли Семён Данилович своей удачной охоты на рубежах Демянского котла? Там от пули забайкальца «ткнулся носом в снег гитлеровский генерал». Корреспондент чехословацкого радио Мирослав Мотт просил Номоконова подробно написать о своей жизни и борьбе с гитлеровскими поработителями. Поток писем все нарастал: помнили люди о фронтовых подвигах снайпера, хотели знать, как сложилась жизнь солдата в послевоенные годы.
Одно из писем, так не похожее на другие, переслала Номоконову редакция «Комсомольской правды».
«В вашей газете я узнала, — говорилось в послании неведомой Луизы Эрлих из Гамбурга, — сколько фашистов убил Семён Номоконов в годы всеобщего смятения. Как я поняла, он, убивая фашистов, считал их посредством отметок на своей курительной трубке. Мой сын тоже погиб на войне, как мне сообщили очевидцы, — от руки русского стрелка, недалеко от Ленинграда. Спросите Номоконова: может, на его трубке была отметка и о смерти Густава Эрлиха? может, он помнит, как упал от его пули и этот фашист?