Трудные дети
Шрифт:
Я же...ну да, мне нравилось его внимание. Нравилось, как загораются голубые глаза, стоит ему в очередной раз увидеть красивую, хорошо и модно одетую меня. И пусть пока меня одевала Ксюша, я тоже чему-то училась, правда, старалась раздвигать те узкие и тесные рамки, которые ставила она. Теперь мне важно было видеть в зеркале красивую девушку, а потом замечать, как моя - именно моя - внешность действует на других мужчин, в том числе на Трофима. Я чувствовала власть в своих руках, способность влиять на кого-то, пусть не во всем, но хотя бы в мелочах. Кто мне мешает совершенствовать
Трофим стал чаще заявляться к нам домой, стараясь выбрать время, когда Марата не будет. Он любил провокационные разговоры. Как-то он позвал меня в кино на вечерний сеанс, и я без промедления согласилась, вызвав довольную улыбку у него и злую гримасу у Марата, который злился на меня и этого не скрывал. Мы сидели в темноте, и все два часа я слушала жаркие разговоры Лешки, шептавшего мне в ухо "премудрости любви", которым он мог бы меня научить. Я держалась молодцом, даже не покраснела ни разу, но его слова волновали меня. Я понимала, о чем он говорит, но совершенно не представляла, как это возможно, если секс - голая животная потребность.
Я возвращалась домой взбудораженная, и ложась в постель, долгое время не могла уснуть, мучимая рассказами и неясными образами, созданными Лешкой. У кого поинтересоваться, так ли это, или рассказы Трофима - наглая ложь? Все чаще и чаще мыслями я была далеко, чувствовала неясное томление, робость перед неизвестным. Даже не так. Я думала, что знаю все, а оказалось, что я мало что знаю. С одной стороны у меня были не особо приятные воспоминания детства, с другой - слова Трофима и...Марат с Оксаной.
Конечно, он купил мне наушники, и я уже давно отгородился от этой стороны их жизни. Но...иногда, просыпаясь посреди ночи, я слышала уже знакомые стоны. И да, я сразу же надевала наушники и громко включала музыку, но песни не могли вытеснить из головы неясные образы, о которых я слышала и которые я слышала, но ни разу не видела. Я не видела этого, не испытывала на себе, поэтому мучилась сомнениями и интересом. Неужели в их обществе и эта сторона жизни не такая, как на улице? Их жизнь во многом разнилась с моей старой жизнью, и неужто их секс тоже другой? Это...будоражило.
Было раннее утро, на улице еще горели фонари, когда проснулся Марат. Я слышала, как он сначала шлепает в ванную, включает там воду, и только через пятнадцать минут он зашел на кухню. Я сидела на разделочном столе, подогнув одну ногу под себя, и пила только что сваренный ароматный кофе, который пару дней назад принесла Оксана.
– Доброе утро, - парень был все еще растрепанный со сна, щетинистый и помятый, хотя с ясным и проснувшимся взглядом.
– Со стола слезь, здесь есть готовят, а не сидят.
– И тебе не хворать, - шумно отхлебнула горячий напиток и слегка отодвинулась, чтобы не мешать Марату.
– Хватит бурчать с утра. Сейчас попью и уйду, не волнуйся.
– Ты чего так рано вскочила?
Безразлично плечом дернула.
– Не спалось. А ты? Только шесть.
– Не знаю.
– Я даже удивилась, что после такой бурной ночи ты уже на ногах.
– Тебе какая разница?
– Никакой. Совершенно никакой разницы. Я просто так спросила.
Марат глотнул немного кофе, поморщился и отставил маленькую чашку в сторону. Руки скрестил на груди, бедром прислонился к столу, так что животом почти касался моей ноги, и неприятно-пристально на меня поглядел. Короткие тонкие волоски на затылке встали дыбом, и я с трудом заставила себя проглотить ставший комом в горле напиток.
– Почему ты на меня так смотришь?
– тоже чашку на стол поставила, от себя отодвинув на всякий случай, и вполоборота развернулась к Марату, уперевшись коленкой в стальной пресс.
– Что у тебя с Трофимом?
Вот как, значит. Нет, я знала, что Марат все видит, к тому же Ксюша не упускала случая порадоваться за нас с Лехой, но чечен никак на это не реагировал. В смысле, он злился, был недоволен, но не стремился со мной об этом говорить и что-то выяснять. Он молчаливо разрешил мне все, сделав вид, что ему без разницы. А не устраивает его только то, что выбрала я, по его же мнению, не самый лучший вариант. Какая самокритичность, право слово.
– А что у меня с Трофимом? Спроси у него или у Ксюши. Уверена, ты узнаешь все подробности.
– Я спрашиваю у тебя, а не у них.
– Ну, если у меня, то...
– я многозначительно замолчала, глядя снизу вверх на внушительную фигуру чечена, подсвеченную слабым светом фонаря.
– У нас все...очень интересно.
– Интересно, - мрачно повторил за мной Марат, и желваки на скулах резко дернулись.
– Вот как. И что же такого интересного?
– Тебе в подробностях?
– Да, - каркнул чечен.
Мне доставляло удовольствие его дразнить. Честное слово. Я никогда не была мазохисткой и боль не любила. Очень не любила. И всегда предпочитала ее по возможности избегать. А сейчас...я по-прежнему не спустила Марату то пренебрежение. Мне мало того, что он впустил меня к своим друзьям. Это круто, это очень хорошо, но, увы, недостаточно. Он меня обидел и полностью со мной еще не расплатился. Марат сколько угодно может делать вид, что его не интересуют мои отношения и вечерние посиделки с Лешкой, но я знала, что чечен разрывается между желанием ударить меня или ударить Трофима. Трофим же...он, как и я сама, ждал реакции Марата. Сама по себе я Алексея не интересовала. Да, симпатичная, да, возможно, милая, но он не обратил бы на мою персону никакого внимания, если бы не чечен. Мы оба с Лешкой ждали реакции, каждый свою, но все равно. И неужели теперь Марату надоело строить из себя невозмутимого атланта?
– Ладно, ты сам попросил, - облизнула пересохшие губы и постаралась улыбнуться как можно более независимо и бесшабашно. Что мне? Я уже взрослая. Ничего такого, что не позволяет себе Марат, я не делаю.
– Мы гуляем, разговариваем. Кстати, ты знаешь, что Леша каждый день приезжает, когда тебя нет? Ты только за порог, а он уже у нас дома. Вот что значит друзья. Он так хорошо осведомлен о твоих планах. Настоящий друг.
– Он каждый день здесь?
– казалось, что парень в следующую секунду взорвется, а я как никто была близка к эпицентру взрыва. Мне бы отойти, отползти подальше, но я не собиралась отступать на полпути.