Трясина
Шрифт:
Он снова уткнулся в газету, но был слишком взволнован, чтобы читать.
Шурша домашниками, в холл спустился Игнат. Глаза его выдавали раздражение и досаду: битых два часа уговаривал Полину, но та упрямо стояла на своем – навсегда покинуть ненавистные ей болота.
– Нервы мои вконец расшатала, – сокрушался он, усаживаясь рядом с Колымеем. – На все мои доводы и предложения ей начихать. Так и сказала – на-чи-хать! Единственное, чего смог добиться – отсрочки до осени. Уморился, друг мой, даже горло пересохло.
– Значит надо его промочить, – высказал
– Считай, предложение принято.
– Промочим, а потом я тебе любопытную сказку поведую.
– Какую?
– Расслабимся, узнаешь.
Они вышли во внешний двор. Липкий туман уже поднялся с болот, и рассеянный свет заставлял его светиться изнутри. За этюдником застали Кассандру. Из царства болот мысли переносили ее в иное, настоящее царство – с роскошными дворцами, висячими мостами, благоухающими садами и вековыми дубравами.
– Скажи, дочь моя, никаких особых странностей ты не заметила в городе? – спросил отец.
– Город кажется переполошился, – оторвавшись от этюдника, ответила она. – Только и говорят о каком-то исчезнувшем трупе: и в троллейбусе, и в очередях, и на почтамте. Мол, покойник разгуливает по городу…
– О чем это она? – рассмеялся Игнат.
– Все о том же, – ответил Колымей и протянул ему «Гордские новости». – Вот полюбуйся, только не впадай в истерику. – Потом снова перевел взгляд на дочь. – Есть мнение попировать. Накрой столик в беседке, выставь моего лучшего коньяка – пятизвездочного, армянского. И пригласи, пожалуйста, Полину Свиридовну – ей тоже не мешало бы расслабиться:
Бородачи проследовали в беседку. Она как бы довершала ансамбль малых архитектурных форм на заброшенном в океане жизни островке, Плющ и жасмин буйно цеплялись за металлический штакетник, образуя куполообразный зеленый шатер. Не было ни ветерка, и болотный туман, казалось, недвижно навис над развалинами.
Пока Игнат читал газету, Кассандра накрыла и засервировала стол с таким изысканным вкусом, что не пировать было нельзя.
Ленивой походкой из-за живой изгороди появилась Полина – массивная женщина с пышным бюстом, живыми светло-синими глазами, и, казалось, все вокруг пришло в движение,
– По какому случаю? – спросила она, заставив себя улыбнуться.
– Пока это сюрприз, – благодушно откликнулся Колымей. – Но этому сюрпризу, к сожалению, суждено так же быстро улетучиться, как туману над нашими болотами.
– Люблю сюрпризы, – усмехнулась она, – без них жизнь скучновата. В ее глазах неожиданно мелькнула тень игривого укора: – А вы, я вижу, Арсен Давидович, изменили своим принципам?
– Что вы имеете в виду?
– В нашем доме поселился пятый человек. Кто он?
Колымей уклонился от прямого ответа:
– Ему необходимо хорошенько выспаться, набраться сил, а уж потом я представлю его вам.
Услышав этот разговор, Кассандра насторожилась. Она понятия не имела ни о каком постояльце, однако ее любопытство было подогрето этим неожиданным известием. Мысли невольно зацепили отцовские слова: «Твой
– Отец, ты хочешь сказать, что принял в нашу семью нового человека? – она старалась говорить с безразличием, чтобы не выдать своего замешательства. – Так ли я поняла?
Отец одобрительно кивнул.
–Да, дочь моя, на временное поселение. Я попросил Игната Харитоновича пригласить его к нам. Некогда он был моим студентом, весьма одаренным. У него превосходная, я бы даже сказал, компьютерная память, отменное здоровье, высокое чувство долга.– Когда-то он был моим деловым партнером, помогал в проведении опытов по парапсихологии. Думаю, что он придется по душе каждому из нас.
– И где же он? – допытовалась Кассандра.
– Сейчас спит. Я встретил его ночью, он сильно простыл, добираясь сюда в грозу. Его всего трясло, пришлось дать ему снотворного.
Полина не могла не заметить перемены в настроении Кассандры: в выражении ее лица удивительно сочетались оживление и сладострастие. Всякая попытка Полины сблизиться с ней наталкивалась на глухую стену молчания, а тут девушка всем на удивление стала открытой и доступной.
– – Не гость ли нежданный повинен в твоих переменах? – Полина лукаво подмигнула ей.
– Нежданный? – Кассандра недоуменно посмотрела на нее. – Я так не думаю. Раз отец пригласил его, значит следует принимать гостя как друга семьи.
– Тебе уже за двадцать, милочка, а рассуждаешь как ребенок, – на лице Полины отразилось то ли умиление, то ли жалость. – В твой годы я бы, не раздумывая, оставила общество пожилых людей и окунулась бы в городскую сутолоку. Там все по-другому. Уличный шум не затихает ни днем ни ночью, танцы длятся допоздна, из распахнутых окон льются музыка, смех. В твоем возрасте интересы должны быть другими…
Колымей дал ей высказаться, сохраняя внешнее спокойствие. Он надеялся растопить холодок ее высказываний по-своему, по-колымеевски. Нет, он не будет метать молнии, но никому не позволит лезть со своим уставом в его берлогу, нарушать установившееся безмятежье на развалинах, влиять на хрупкое равновесие Кассандры. Именно иллюзорный мир, которым он окружил дочь, помогал оградить ее от тлетворного влияния городской жизни, той самой, для которой ее возвышенная натура не предназначена. Знал он и другое: чтобы расположить к себе Полину, нельзя вступать с ней в перепалку.
Ощутив на себе проницательный взгляд Колымея, от которого повеяли волны нервного напряжения, лицо Полины потеплело.
– Я завела этот разговор не для того, чтобы вбить клин между тобой и отцом. Напротив, именно за преданность отцу, наверное, я люблю тебя, мой райский ангелочек, увядающий среди чахлой природы. – И снова в ее словах прозвучала неумолимая логика, которую Колымей не мог ни понять, ни объяснить. Словно спохватившись, она неожиданно спросила: -Ты не будешь возражать, если иногда мы вместе будем совершать вылазки в город? Тебе не будет обременительно мое общество?