Туда, где фабрикуют облака
Шрифт:
– Да пусть бежит! Мне-то что? – огрызнулась пожилая женщина, а затем тихонько перевела взгляд в мою сторону. – Давно ему сдохнуть пора, да только чинят его постоянно, а новую не дают. Этот старик уже отжил свое, а что дальше будет, меня и не касается! Да посмотри – животное даже не настоящее, а только имитация! Нет у него чувств, а сам только и делает, что у меня эти чувства забирает!
После этих слов она немного спокойно посидела, но потом снова ударила пса, отчего животное съежилось и заскулило. Он испытывал ужасающий страх, но продолжил тихо лежать пока старуха
– Идемте, – произнес полицейский, и мы тихо побрели к лифту. – Таким, как ей, уже ничем не помочь.
Я спокойно ответил, что знаю, но для себя решил, что и помогать-то тут нечему. Эти двое хорошо дополняли друг друга: ведь одной хотелось ощутить власть, а второму являться рабом. Одной нравилось опосредовать, а второму конспирологически воспринимать. У пса наверняка был шанс отомстить, но он продолжает ублажать хозяйку, что говорит о клетке, которую оба для себя приняли.
– Вы должны понимать, что это дело касается всех, а потому им заинтересовано не только ваше отделение, Стен Смит, – после этих слов сопровождавший меня полицейский остановился напротив. – У нас достаточно обученных ребят, чтобы превратить ее мозги в кашу, но мы не можем трогать людей, пока они находятся под защитой закона. Так что даже не смейте ставить под сомнение компетентность нашей работы, иначе мы можем оказаться по разные стороны баррикад.
– Мне было просто интересно узнать, неужели ей так нужен новый пес, – вполне уверенно соврал ему я. – Но сейчас куда любопытнее стали ваши слова. Вы уже проводили допрос?
– Да. Все, кто на первом этаже, имеют алиби и говорят лишь о каких-то ненужных мелочах…
– Это даже лучше. Люди не задумываются о мелочах, из которых состоят, а потому и умирают мелочными. Ну а эти только о них и болтают.
После этих слов он вздохнул. Мы снова продолжили шествовать к лифту, где уже стояло несколько человек из других отделов.
– Все не так просто. Улик, указывающих на убийцу, нет. Нет ничего, что бы указывало на наличие еще одного человека в квартире.
– А убитого уже распознали?
Мне сунули в руки планшет с досье жертвы.
– Его имя Том Вайт, и на момент смерти ему было пятьдесят пять лет. Человеческая форма жизни. Работал в правительстве и занимал важную должность по работе с населением. Наверняка вы видели его в новостях.
– К несчастью, не доводилось, – с досадой произнес я, но потом задумался: не взболтнул ли чего лишнего. – Каким он был?
– Ну… Он не врал, но и ничего не обещал, а потому оставался неплохим кандидатом. Его политика – бездействие, а это, знаете ли, тоже выбор, требующий мужества.
Я кивнул, но ничего отвечать не стал. Для меня он одновременно и вырос в глазах, и пал. Благодаря ему я понял, что быть посмешищем – это то, что так необходимо людям, которые хотят хоть чего-нибудь добиться в жизни.
– Агент Стен, – внезапно произнес женский голос, – я вас давно уже жду.
Я улыбнулся, и мы все вместе зашли в лифт.
Женщину, что нас встретила, звали Джулия Роуз, и для многих ее имя было не меньшей загадкой, чем происходящее вокруг. Она не выходила из офисов и всегда была одинокой, чтобы не привлекать к себе излишнего внимание и не вызвать насмешливых взоров и слов. Всему виной было ее лицо – сморщенное, перекошенное и абсолютно не естественное. Оно было как напоминание о тех днях, когда не думали о последствиях войны и наших детях. Не думали о жизни в будущем, а то и в настоящем. Но теперь для обычных людей она – «головастик» и та, за чей счет можно самоутвердиться. Потому если она и выходила на свет, то делала это в особой маске, прикрывающей голубые, а может быть и карие глаза, мягкие губы и, должно быть, настоящую душу.
– А вы очень смелая, раз решили сюда приехать, – отозвался полицейский, и на что Джулия сразу отвернулась. – Но такое дело, как это, требует вмешательства каждого, кто хоть чем-то может помочь. Сюда поступают все новые и новые отделы, о многих из которых я даже и не подозревал. Хорошо, что Республика беспокоится о нас и о безопасности.
«Безопасности для кого? – гневно подумал я, но резко осекся. – Нет. Он, как и многие, просто следует правилам и живет так, будто не видит ничего вокруг. Или, возможно, он, как и я, все понимает, но за рамки выходить не хочет. Только одно я знаю наверняка – перед нами стоят равные условия бытия».
– Ты все выполнила, что хотела, Роуз? – обратился к ней я, но она все так же смотрела куда-то в сторону.
– Психическое состояние каждого человека в норме, только вот… – ей было сложно выдавить из себя хоть слово.
– Что ты хочешь этим сказать?.. – но прежде, чем она успела мне ответить, вмешался полицейский:
– Твой напарник уже прибыл.
– Его… – начала опять Роуз, но вновь застеснялась, от чего заговорила так быстро, как только могла, – его зовут Макс Хоук и его поставили вам на это задание. Простите, что не информировала вас раньше.
– Напарник? – спросил я так тихо, будто вопрос был задан лично мне, а не кому-либо еще.
За все то время, пока я работал в агентстве, мне доводилось разбираться во всем лишь в одиночку, а потому я был волен распоряжаться своим расследованием как мне заблагорассудиться. Но с приходом нового участника все могло поменяться. Между равными всегда был лидер – это то, что я знал лучше всего, и то, что я хотел бы, преподнести для нового члена команды. Только вот все оказалось не так просто, как я планировал.
Когда двери лифта двинулись, я увидел множество людей, мечущихся по коридору. Они фотографировали и выискивали хоть какую-нибудь информацию о расследовании. Все они искали броский заголовок для вечерних телепрограмм и новостей в интернете. Для них гибель – не фиаско доброты этого алчного мира, а скорее способ рассмешить народ и дать расслабиться вечером за чашкой чая. В их глазах нет более страха, а на лице лишь пятиминутная ехидная улыбка. Среди всей этой толпы выделялась женщина в достаточно опрятном деловом костюме и, если бы я ее не знал, то посчитал бы интересной особой. Но она была лишь красивой оберткой. Звали ее Анна Броук, и именно она являлась, «голосом народа».