Туда и оттуда
Шрифт:
– Этелийское?
– недоверчиво переспросил Эйкин.
– Откуда?
– Да нет, итилийское, - ответил Руэн.
– Раньше эта страна называлась Итилия.
– А-а...
– протянул гном.
– А наше древнее царство находилось в Этелийской долине. Там выплавляли колдовское серебро. А потом появились драконы...
И тут послышался оглушительный треск. На совесть сделанные ворота - не всякий таран возьмет - выгнулись внутрь и рухнули. Волна горячего воздуха прокатилась по городищу. И во двор вполз дракон чудовище
– Немедленно отпустите моих друзей, вы, жалкие ночные шпионы!
– раздался шипящий голос. Дым окутал весь двор.
– Явился!
– воскликнул Гил.
– Нашел время!
Инка и Эйкин со всех ног кинулись к Угольку - убеждать его, что их вовсе не взяли в плен и ничего такого с ними не произошло. Уголек подозрительно оглядел выстроившихся в боевой порядок вельтов строй, ощетинившийся копьями и самострелами, рвущихся в бой псов. Потом хмуро спросил:
– А чего это они... с оружием? Я ведь пока никого не трогал!
Из строя вельтов вышел Торн. Не спеша, но и не выказывая страха, он подошел к приключенцам, стоящим рядом с драконом.
– Это ваш дракон?
– сказал он, делая ударение на слове "ваш".
Уголек зашипел, как рассерженный кот, и тоном старого склочника ответил:
– Я ничей дракон. Я - свой. А это - мои друзья!
Торн обошел вокруг дракона, оглядывая его с целью оценки боевых качеств. Уголек недоверчиво следил за ним.
– А ворота зачем вынес?
– строго спросил Торн, останавливаясь прямо перед мордой дракона.
– Так они закрыты были, - невинным тоном ответил Уголек. Если б открыты, я бы просто вошел и поинтересовался...
Напряженная обстановка разрядилась хохотом. Смеялись все. Просмеявшись, Торн сказал:
– Ну, раз ты уже вошел и поинтересовался, то не продолжить ли нам нашу беседу?
Все возвратились к делам, прерванным нежданным вторжением. Уголька в наказание за разгром приставили стеречь то, что осталось от ворот. Он свернулся в проломе, подобрав крылья и хвост, и уставился в темноту снаружи, время от времени любопытно косясь на происходящее внутри городища и на собак, которые бродили, не приближаясь к нему вплотную. Наши друзья вернулись в разговорный закуток.
Правда, Мор ухитрился до него не дойти и остаться в зале. Да и допроса больше не вышло. Рионах явно хотела бы поговорить не с Инкой, которая врала с искренним вдохновением, не с изобретательным на дезу Гилом или хитроумным Майком, а с Тайкой или, допустим, с Ари. Но приключенцы вовремя это заметили и пресекли. Тем более что Тайка уже с большим интересом прислушивалась к доносившейся из зала песне. Красивый женский голос пел:
Не
Милый мой уехал.
На серебряном коне
За неверным эхом.
Я его ждала-ждала,
Очи проглядела,
Угли все пожгла дотла,
Хлеб до крошки съела.
Дом мой пуст и одинок,
Где ты, миленький дружок,
Воротись к своей Элейне,
Вновь ступи через порог!
Никого - в ответ лишь ветер
Дунул и затих.
Милый странствует по свету,
Он в краях чужих.
Свечку белую зажгу.
Чтоб спалить свою тоску.
И поставлю на окошко
Плакать больше не могу.
Дом замкну я на замок,
Чтоб никто войти не смог,
И сама уйду бродяжить
Без путей и без дорог.
В наступившей тишине было слышно, как звякнула гитара, и голос Мора произнес:
– Ну ладно, чего уж там!
Он немного позвенел струнами, подстраивая их - что поделать, деревяшка она и есть деревяшка, даже с волшебными серебряными струнами. Инке с ее места было хорошо видно, как Мор по обыкновению воздел очи горе, как будто на закопченных потолочных балках была написана та самая первая строка, которую он забыл. Но уж в этой песне он ни слова не забыл.
Когда златые дерева
Обнимет юная листва,
Когда поднимется трава
Среди камней,
Когда восход моей звезды
Окрасит небо золотым,
Когда истает ночь, как дым,
Приди ко мне.
Приди ко мне
через тьму и мрак востока,
Приди ко мне
через бездну лиг, через пропасть лет,
Приди ко мне...
Когда слезой падет роса,
И, родственна твоим глазам,
Лазурь очистит небеса
От злых теней,
Когда разбудит чащу рог,
И в ножнах запоет клинок,
И новым битвам грянет срок
Приди ко мне.
А через некоторое время Руэн, Торн и Рионах заняли свои места во главе длинного стола, пришельцев усадили на почетные места и последовало нечто вроде посиделок. Разумеется, Майк, Дракон и Гил сразу же ввязались в специфически военные разговоры, Ари ухитрилась выцепить кого-то из Руэновых "археологов" и расспрашивала его о стиле и технологии создания итилийских "фенечек", рисуя что-то кончиком стилета прямо на столе, а Тайка уселась поближе к Мору и извлекла из футляра флейту.
Но первой - видимо, по обычаю - взялась за арфу Рионах. У нее был резковатый, не очень сильный голос, но все недостатки искупала искренность исполнения. Нет, жена Руэна недаром носила синий плащ!
Поднимем чаши за тех, кто чаш уже не поднимет,
Поднимем чаши за тех, кто чашу испил до дна,
Поднимем чаши за тех, кого сия чаша минет,
Но прежде всего - за тех, кого не минет она.
Поднимем чаши за тех, кто славы не убоялся,
Поднимем чаши за тех, кто силу имел любить,