Тугая струна
Шрифт:
Адамс явно получал удовольствие. Саймон подумал, что нечасто ему теперь выдается случай вдоволь посплетничать. Он наверняка собрался извлечь из этого максимум возможного.
— Но у вас было о нем свое мнение?
Адамс снова хихикнул.
— Я знал обо всем, что происходило на нашей улице. Однажды я поймал этого маленького мерзавца Вэнса за гаражами, что возле Булмер-стрит. Он держал кошку за шиворот так, чтобы она не могла его оцарапать. Когда я вышел из-за угла, он как раз макал ее хвост в банку с бензином. А рядом на земле лежал спичечный коробок. — Короткая многозначительная пауза. — Я велел ему отпустить кошку и как следует надрал задницу.
— Вы совершенно правы, законченный мерзавец.
Это было настолько хорошо, что даже не верилось. Слишком уж много времени Саймон провел за книгами, готовясь к стажировке в Лидсе, чтобы не узнать хрестоматийных признаков психического отклонения. Об истязаниях животных в детстве написано во всех учебниках. А этот человек знал об этом из первых рук. Да ищи Саймон неделями, он и то не нашел бы лучшего источника.
— Настоящий бандит, вот кто он такой был. Всегда лез к младшим, подбивал их на опасные шалости, чтоб те поранились, но сам никого из них никогда и пальцем не тронул. Подстраивал пакость, а потом стоял рядом и смотрел. Мы с Джоан радовались, что наши двое к тому времени выросли и уехали. А когда у нас появились внуки, Вэнс уже знал, что может кидать это идиотское копье дальше всех. Его редко стало видно, ну оно и к лучшему.
— Мало кто скажет об этом человеке дурное слово, — осторожно заметил Саймон. — Кое-кому он спас жизнь, и с этим не поспоришь. Он много делает для благотворительности. И тратит свое свободное время на безнадежно больных.
Лицо Адамса сморщилось, что должно было означать усмешку.
— Я же сказал, ему нравится смотреть. Вот, наверное, тащится при мысли, что они скоро помрут, а он так и будет маячить на экране. Говорю тебе, сынок, Джеко Вэнс — тот еще гусь. А кстати, что у вас против него имеется?
Саймон улыбнулся:
— Я не говорил, что у нас что-то против него имеется.
— Тогда зачем вы тут ходите со своими расспросами?
Саймон подмигнул.
— Вы ведь сами понимаете, сэр, я не вправе разглашать детали полицейского расследования. Пока я только скажу, что вы мне очень и очень помогли. На вашем месте я бы в ближайшие несколько дней следил за программами новостей. Если повезет, вы точно узнаете, зачем я приходил.
Он поднялся:
— А сейчас, думаю, мне пора идти. Моему начальству будет очень интересно узнать ваше мнение, мистер Адамс.
— Я годами ждал, сынок, чтобы рассказать об этом. Годами.
Барбара Фенвик была убита за шесть дней до своего пятнадцатого дня рождения. Останься она в живых, сейчас ей было бы почти двадцать семь. Ее изувеченное тело нашли в охотничьей времянке на болотах к северу от города. Девочка была задушена. Имелись признаки, указывавшие на то, что перед смертью ее насиловали, хотя ни на теле, ни внутри его следов спермы обнаружить не удалось. Если что выделяло это убийство среди остальных, так это характер нанесенных увечий. Большинство маньяков уродуют половые органы своих жертв, а этот убийца превратил в кровавое месиво правую руку девочки, так размозжив кости и разорвав мускулы, что потом сложно было решить, какой фрагмент откуда. Еще более необычным казалось то обстоятельство, что, по мнению патологоанатома, рука была изуродована не одним сокрушительным ударом, а долгим, но нарастающим сжатием.
Офицеры, которым было поручено расследование, никак этого не объясняли.
Люди,
Барбара Фенвик не была неуправляемым, трудным подростком. Она не была на заметке в полиции, по словам друзей, она не пила — разве что кружку сладкого сидра, и никто не считал, что она уже испробовала секс или наркотики. Ее последний парень, бросивший ее за месяц до того ради другой, говорил, что они никогда не доходили до конца и что, несмотря на свой сексуальный вид, она скорее всего, как и он, была девственницей. Она довольно прилично успевала в школе и хотела учиться на детскую воспитательницу. Последний раз ее видели утром того дня, когда она исчезла, при посадке на местный автобус по направлению в Манчестер. Соседке, встретившей ее на остановке, девочка сказала, что едет к зубному врачу и что у нее проблемы с зубами мудрости. По словам матери, никаких зубов мудрости у Барбары и в помине не было — факт, впоследствии подтвержденный патологоанатомом.
Офицеры, которым было поручено расследование, всему этому также не нашли объяснения.
Ничто в поведении девочки не наводило на мысль, что она решила сбежать. В субботу вечером, накануне своего исчезновения, она с компанией друзей была на дискотеке. В качестве приглашенной знаменитости там появился и Джеко Вэнс, раздававший автографы и собиравший деньги на благотворительность. Друзья Барбары говорили, что она была в полном восторге.
У офицеров, которым было поручено расследование, все это не находило объяснения.
У них — да. Но только не у Леона Джексона.
Каменная плита была вделана так удачно, что даже не издала отвратительного скрежета, как в фильмах ужасов. Когда электрический ток направлялся в определенную точку, плита просто бесшумно поворачивалась на сто восемьдесят градусов и под ней обнаруживались ступени, ведшие в маленькую крипту, существования которой никто бы и не заподозрил под полом часовни, переделанной под жилье. Джеко Вэнс повернул выключатель, отчего крипта осветилась резким флюоресцирующим светом, и начал спускаться.
Первое, что он заметил, был запах, ударивший в ноздри еще до того, как его голова оказалась достаточно глубоко под землей, чтобы он мог разглядеть создание, некогда бывшее Донной Дойл. Гниение раздавленной плоти смешивалось с затхлым запахом немытого, липкого от горячечного пота тела и едкой вонью биотуалета. Он почувствовал, что его вот-вот вывернет, но сказал себе, что в палате для умирающих вдыхал и не такое, когда гангрена пожирала тела людей, у которых врачи и так уже ампутировали все, что только можно. Это была неправда, но к нему тем не менее вернулись силы.