Туман настоящего. Несколько жизней
Шрифт:
Долго еще говорил брат Ансельм. Больной и Берт внимательно слушали его, дождь, успокаиваясь, стучал по крыше, свеча, медленно оплывала, догорая. Наконец глаза больного закрылись, и он задышал ровнее. Брат поднялся, стараясь не шуметь, взял свечу, приобнял за плечи послушника с котом на руках и повел его из комнаты. За дверью их встретил встревоженный слуга.
– Твой господин будет жить, он спит. И нам бы неплохо было отдохнуть…
– Конечно, ступайте за мной, для вас приготовили комнату…
Он отвел их в небольшую комнату для слуг, где для них постелили две узкие кровати,
– Все грешны, сын мой, исповедь дана людям, чтобы рассказать о своих грехах и осознать их. Месть порождает новый грех, получается замкнутый круг. Но людям дан шанс все осознать. Часто на пороге могилы. Его ад всегда рядом с ним. Поверь мне, дитя мое, теперь он будет жить иначе… А ее душа уже в лучшем из миров…
Берт стал успокаиваться, отстранился от монаха, утер лицо, закутался в одеяло и свернулся калачиком на узкой кровати. Крис устроился у него в ногах. Брат Ансельм сел рядом на пол, стал гладить его по голове, понимая, что только время смягчит боль утраты.
Рассвет был серым, но дождь прекратился. Берт с раннего утра возился с лошадьми, расчесывая им гривы, проверяя упряжь, то и дело тревожно высматривая Криса. Никто и не обращал внимания на мальчишку-послушника. Странников накормили и предложили задержаться, но брат Ансельм сослался на важность своего обета и невозможность промедления. Он дал наставления лекарю, чем поить больного и отметил, что теперь, после исповеди господин пойдет на поправку. Перед отъездом монах еще раз посетил хозяина дома, благословил его. И вскоре два всадника – один крупный бородатый монах, второй – хрупкий юноша-послушник с седельной сукой у седла, из которой выглядывала черная ушастая голова кота, выехали из распахнутых ворот навстречу пасмурному осеннему дню.
Путешествие брата Ансельма и Бертрада. К морю
Путники двигались на юг к морю, осень ступала по их следам, становилось холоднее, они не могли больше ночевать в лесу, чаще останавливаясь на постоялых дворах. Они двигались к границе, оставляя за собой страну, в которой разгоралась ожесточенная война за власть.
Берт уже очень уверенно чувствовал себя в седле, кожа лица его загрубела от ветра и солнца, случалось, что девушки заглядывались на послушника, невольно вгоняя его в краску. Крис тоже окончательно превратился в ездового кота, даже стал сидеть на луке седла и взирать оттуда на меняющиеся пейзажи. Брат Ансельм лишь улыбался в бороду.
Иногда у них находились попутчики, которые, впрочем, не мешали долгим разговорам монаха и послушника о мироустройстве, Боге и философах древности. Крестьяне не понимали, о чем говорят эти,
Погода резко изменилась, с моря подул теплый воздух, солнце стало пригревать почти по-летнему, с полей подул ароматный ветер, насыщенный дыханием поздних трав. Берт все чаще улыбался, ему стало казаться, что большую часть своей жизни он провел в седле, путешествуя с котом и братом Ансельмом к краю мира.
– Это так удивительно, что природа может быть жестокой – сковывая все кругом мертвящим холодом, и такой приветливой уже на следующий день.
– Да, сын мой. Думаю, в этом есть особый замысел – природа человека тоже такова: то жестокость и холод, то тепло и благо. От нас самих зависит очень многое. Не всегда надо отвечать холодом на холод, жестокостью на жестокость… В этом человек свободнее природы, мы не подчиняемся законам времен года…
– Но, уважаемый брат, разве не надо силой останавливать неправедных? – купец, давно прислушивавшийся к их беседе, пришпорил свою лощадь – Так ни на кого управы же не найдешь? Кто сильнее, за тем и правда.
– Это справедливо для некоторых ситуаций – брат Ансельм внимательно посмотрел на него. – Но все значительно сложнее. Остановить зарвавшегося подлеца нужно, даже полезно. Но не стоит ненавидеть его. Ненависть порождает ненависть, зло – зло. В скриптории нашего аббатства мне попался один интересный свиток. Там было сказано об огнепоклонниках – язычниках. Но у них я вычитал интересную мысль: «Счастье тому, кто желает счастья другим»…
– Я никогда не буду желать счастья разбойникам, которые грабят путников на дороге!
– Гм, и не надо, просто поставь себя на место такого человека…
– Вот еще, я тружусь, вожу товары, собираю их, плачу работникам, а он все отбирает и рад…
– Давай размышлять вместе: у тебя, благодаря твоим трудам, есть крыша над головой, добрый конь под тобой, теплая одежда и еда. Тебя многие знают и уважают. А что у него? Холод, голод, страх быть пойманным и повешенным… К нам в аббатство как-то пришел такой человек худой, изможденный, избитый. Была суровая зима, он умирал на улице. Я не оправдываю его, нет. Я хочу, чтобы ты понял, что часто у таких людей нет выбора, а потому они становятся жестокими, подобными зверям, не знающим милосердия. Сейчас он стал одним из наших братьев – у него оказался отличный голос, который теперь украшение нашего хора. Это редкость. Но и такие люди есть. Мир очень сложен, в нем нет плохих и хороших людей…
Купец задумчиво слушал брата Ансельма, Крис щурился, греясь на солнце, Берт смотрел монаха с обожанием и старался наслаждаться каждой минутой, не позволяя туману настоящего скрыть яркое голубое небо, легкие белые облака, золотую листву и ставшую белоснежной, словно сотканной из облаков бороду брата Ансельма.
Их путь завершился неожиданно возникшей на горизонте полоской бесконечного моря и черной громадой замка на прибрежной скале. Монах уверенно постучал в закрытые ворота и попросил слугу доложить господину, что прибыл брат Ансельм с важным посланием. Вскоре ворота медленно раскрылись, монах и послушник въехали в них.