Туманная река 4
Шрифт:
— Езжай молча, и без тебя тошно, — отвернулась и уставилась в черноту за окном Ларионова.
По практически пустым московским улицам я довёз тело ценного работника культуры за пятнадцать минут. Ещё пять минут эту тушу, под понукания директрисы, я затащил на четвёртый этаж. Жил, надо сказать, чиновник по меркам 1960 года не плохо. Отдельная двухкомнатная квартира, новенькая мебель, телевизор.
— Клади на диван, — скомандовала Галина Сергеевна.
— А давайте ему непочатую бутылку коньяка откроем и нальём в стопарик, — предложил я. — Пусть рядом стоит
— Правильно, — согласилась директриса. — В следующий раз будет меньше пить.
Шебутной и нервный день закончился для меня лишь ближе к полуночи. Когда мы со Светличной вошли в квартиру, Санька Земакович со своей зазнобой уже видели первые сны. Ведь дверь в его комнату была закрыта и за ней была тишина.
— Будешь кофе? — Тихо спросил я актрису.
Света неопределённо пожала плечами, но на кухню со мной прошла. Я насыпал в турку уже заранее намолотые зёрна и, добавив внутрь воды из-под крана, поставил медную емкость на огонь. Внезапно Светличная встала с места, подошла и прижалась со спины всем телом ко мне.
— Не волнуйся, я ещё крепко стою на ногах, — улыбнулся я.
— Я знаю, ты сильный, — прошептала актриса.
Кофе забурлил в турке, и я быстро выключил газ. Затем оставив горький и ароматный напиток на плите, я развернулся и уже сам прижал Свету к груди.
— Иногда на крутой и скользкой дороге лучше притормозить, — сказал я девушке в самое ухо. — Примерно дня на три.
— Чтобы не наломать дров? — печально улыбнулась актриса.
— Чтобы на этих дровах больно не обжечься, — я аккуратно освободился из таких соблазнительных объятий.
На следующий день на улицу Станкевича к зданию бывшей Англиканской церкви вся наша уже не дружная команда «Синих гитар» приехала вовремя, к восьми часам утра. Вадька, Санька и Лиза прибыли со мной на микроавтобусе. Толик и Наташа подъехали на такси. Мы, прохладно поздоровавшись, уже с инструментами в руках вошли в странное помещение Всесоюзной студии грамзаписи.
На втором этаже, где располагался малый зал, нас как родных встретил звукорежиссёр Артамоныч.
— Друзья мои! — Не сдерживал он эмоций. — Кому рассказываю, что записывал самих «Синих гитар» никто не верит! Вся Москва гудит от ваших песен. Да что Москва, я в Прибалтике был недавно, там просто от вас сума сходят! Толечка! Наташечка!
Артамоныч расцеловал наших солистов, которые еле-еле выдавили из себя подобие улыбки.
— Артамоныч, ты ли это! — Закричал и я. — Где не играли, я всем рассказывал, какой специалист работает в грамзаписи. Вот такой мужик! — Я, показав большой палец вверх, тоже по-братски его обнял, — давай родной, присаживайся за свои волшебные кнопочки, начнём творить новую музыкальную историю. А потом, лет через двадцать снимут документальный фильм про легендарную группу «Синие гитары», где возьмут интервью и у тебя. Сидишь ты такой на фоне сотен пластинок, старенький, седенький, вспоминаешь эти дни и плачешь.
И Артамоныч тут же, не
В помещении за толстенной дверью, которая обеспечивала полнейшую звукоизоляцию, мы довольно шустро подключили настоящие фирменные гитары и электропианино, и наконец, посмотрели в глаза дург друга.
— С чего начнём запись? — Толик провёл по струнам соло-гитары.
— Сначала запишем для танцевального маленького диска две песни «Мы едем в Одессу» — на одну сторону пластинки и «Косил Ясь конюшину» — на другую, — я вынул из сумки школьную тетрадь в клеточку. — Вот дописал ещё один куплет для «Одессы».
— И когда ты только успеваешь? — Хмыкнул Санька.
— Ночами не сплю, — пробурчал я.
— Кто бы сомневался, — недовольно бросила Наташа и покосилась на Лизу.
— Ребята, ну вы готовы? — Спросил через микрофон из аппаратной, которая была за стеклом, Артамоныч.
— Ещё минуту! — Крикнул я. — Значит так, — обратился я уже к музыкантам. — Первый квадрат — вступление, играют барабаны, басуха и клавиши. Далее два квадрата поём припев: «Мы едем, едем, едем, едем, едем в Одессу…» Четвёртый квадрат куплет:
Аэропорт. С трапа самолёта
Сойду морским воздухом, дыша.
Возьму такси и, счастьем опьянённый,
Бульвар Приморский увижу я.
— Пятый квадрат — импровизация. Бас, барабаны и клавиши. Шестой — импровизация, бас, барабаны, соляга и ритм-гитара. Далее два квадрата — припев. Девятый квадрат второй куплет:
И по волнам на белом теплоходе,
Под крики чаек я прокачусь.
Я не забуду — нежный шум прибоя,
Пройдут года, и я сюда вернусь.
— Ну, и так далее, здесь всё четко расписано, — я вырвал несколько листов из тетради и раздал всей группе. — Я сейчас пройду к Артамонычу, за стекло. Проконтролирую, чтобы все инструменты звучали, как следует. А то он нам опять «Ландыши» сделает, светлого мая привет.
Первый дубль «Мы едем в Одессу» вышел так себе. В двух импровизациях мы были не на высоте. Второй дубль получился почти хорошим, но почему-то мимо нот сыграл Толик Маэстро, чего никогда за ним не водилось. После чего он долго злился на себя и косо поглядывал на нас. Зато третий дубль получился сказочным. А когда мы закончили его играть, за стеклом в аппаратной раздались дружные аплодисменты минимум десяти человек. Оказывается, со студии сбежался почти весь народ, чтобы позырить, как рождается новая музыкальная история.
— А чё это вы здесь делаете, а? — Спросил я, заглянув в аппаратную. — Рабочий день советского человека в самом разгаре, а вы загораете?
— А мы…, - разволновалась какая-то молоденькая симпатичная девчонка. — А мы принесли вам кофе!
— Перерыв пять минут! — Скомандовал я своим «Синим гитарам». — Артамоныч, мне позвонить нужно, где у вас переговорный пункт?
— Вон, пусть тебя Краснова проводи, — кивнул звукорежиссёр на свою находчивую молоденькую коллегу.
И девушка посеменила своими милыми ножками по длинному коридору.