Туманная река 4
Шрифт:
— Ты меня на понял не бери, — пробубнил Фокеев.
Я въехал в центральный круг вбрасывания. Напротив меня встал Альметов.
— Смотри, тебе Бобров что-то машет, — буркнул армейский нападающий.
— Это он Тарасову что-то интересное показывает, — хохотнул я и тут же выбил ничейную шайбу, которую бросил судья на лёд.
В голове вмиг наступила полная ясность, которая бывает в критические и важные моменты. Я не глядя на Корнеева полетел в атаку. У меня была четкая уверенность, что Юра запустил шайбу по воздуху, как мы и договорились. И она не заставила себя ждать, когда вылетела из-за моей спины, и запрыгал как черная ледяная жаба, по льду. Я первым её подхватил и заложил
— Го-о-о-ол! — Весь стадион просто обезумел.
— Гол-гол-гол-гол-го-о-о-л! — Заорал в микрофон Озеров, подпрыгнув на месте. — Победную шайбу занёс клюшкой в ворота Богдан Крутов! Это надо товарищи видеть! Это самая настоящая баскетбольная шайба! Баскетбол-гол!
— А-а-а-а-а! — Все мужики пермского «Молота» перемахнув через борт, стали на ходу стягивать с себя тяжеленные хоккейные краги и подбрасывать их воздух.
Юра Корнеев снял с себя мотоциклетный шлем и тоже метнул его вверх. Так же в сторону полетели клюшки и бутылки с водой. И вся эта обезумевшая от внезапной победы масса хоккеистов поглотила меня как лава вулкана. Запихала под себя и прыгала на моем пусть крепком, но всё же не казенном теле.
— А-а-а-а! — Кричали актрисы Шацкая и Светличная на трибунах.
— Нет, ты видел Леонидыч! — Хрипел Высоцкий, обнимая Трещалова.
— Оху…ть! — Лопотал будущий Сидор Лютый. — Как это так?
— Эх, Напьюсь! Точно напьюсь! — Гаркнул Бурков. — Пива завтра выпью! — Бросил он, покосившись на Высоцкого.
— А я говорю, шайба была забита не по правилам! — Орал Тарасов на судью Донского, которого он сейчас был готов прибить. — Если не отмените гол, я уведу команду с поля!
— Товарищ Тарасов, — спокойно ответил ему рефери. — Можете уводить команду, время матча закончилось.
— Сука! Я этого так не оставлю! — Эмоциональный Анатолий Владимирович вытащил ещё одну клюшку и разломал её об борт.
— Мужики! Бл…ь! Раздавите! — Орал я, выкарабкиваясь наружу. — Давай Бобра качать! Нечего ему за бортиком одному киснуть.
— Какая трогательная сцена, — уже немного успокоившись, прокомментировал Николай Озеров происходящее на льду веселье. — Игроки пермской команды качают Всеволода Михайловича Боброва. Нашего великого советского спортсмена!
— Дядя Богдан! — Окликнул меня заплаканный Валерка Харламов у нашего бортика.
— Ты чего? — Я потрепал мальчишку по волосам.
— Я когда вырасту, лучше вас буду в хоккей играть! — Пискнул он, шмыгнув носом. — За ЦСКА! И вас обыграю!
— Только пообещай, что никогда за рулем машины не будешь лихачить, понял? — Улыбнулся я.
Глава 23
Пасмурное
— А теперь, нужно жить дальше, — пробурчал я себе под нос и открыл глаза.
Простенькая занавеска на окне пропускала тусклый свет в практически пустую комнату, обставить которую не доходили руки. Рядом с ватным матрасом стояла табуретка, что заменяла в данный момент журнальный столик. Ведь на поверхности её ютились пустые кружки из-под кофе и графин, наполовину заполненный водой. А на самом матрасе под тонким байковым одеялом согревала меня с одного бока своим божественным обнаженным телом актриса и красавица Светочка Светличная.
Я осторожно встал, чтобы не разбудить ранимую творческую личность, ведь сегодня понедельник — выходной, и пошлёпал босыми ногами в ванную. План предстоящего дня был прост. Сейчас небольшая пробежка по Сиреневому саду, за который отдельный респект селекционеру Леониду Колесникову. Далее съежу на первую баскетбольную тренировку московского «Динамо» в спортзал на Ленинградском шоссе. Потом для очистки совести загляну в госпиталь Бурденко, куда увезли тренера пермской команды Костарева со сломанной лодыжкой. Ведь я его втянул в эту авантюру. А дальше в ДК Строителей на смотр самых талантливых вокалистов столицы нашей необъятной Родины. Кстати, заодно познакомлюсь с новым музыкантом, которому в ближайшем будущем предстоит зажигать на самых крутых в Союзе клавишах «Wurlitzer EP-110».
— Богдан! — Услышал я голос Светы, чистя в ванной зубы. — А свари мне кофе, пожалуйста!
— Бу-фу-пу-ту, — ответил я, забитым пеной, ртом. Что ещё можно было сказать в таком положении?
Если театр начинается с вешалки, то спортивный зал с раздевалки, где после тренировок запах такой, что можно вешать топор. И вообще спортивные победы пахнут не очень приятно. Изнанка большого спорта — это зона плохо проходимой тьмы. Там рвутся мышцы, ломаются кости, бегут слёзы отчаяния, и на сотню неудачников всего один чемпион, который счастлив лишь одно мгновение, когда он занимает самую высокую ступеньку пьедестала. Ведь завтра, свое право быть чемпионом, нужно снова доказывать с нуля.
— Неужели первого ноября в Берлин летим? — Услышал я голос какого-то спортсмена, когда шёл по коридору в "динамовскую" баскетбольную раздевалку.
— Летим, летим, — поддакнул кто-то другой. — Поблагодари за это нашего нового игрока. Кстати, Корней, где он?
— Вчера ЦСКА грохнули, Тарасовский, — хохотнул Корнеев. — Наверное, лимонада вечером перепил.
— В «Советском спорте» написали, что имела место быть недооценка соперника, — сказал ещё кто-то. — И ещё эти новые клюшки с загнутым крюком неожиданно оказались очень эффективными.
— А там случайно не написали, что армейцы сами себе целых семь шайб закинули? — Пробурчал недовольно Юра Корнеев.
— Всем привет! — Поздоровался я с "динамовцами", и тоже развернул свежую газету, которая торчала из моего кармана. — Написали, что результат игры аннулировали и засчитали «Молоту» техническое поражение.
— Да, ну, б…ть! — кинулся к газете Корней, перепрыгивая через лавки.
— Да шучу, я! — Захохотал я. — Ты, Юра, как ребёнок.
Почти все баскетболисты в раздевалке заулыбались, кроме Корнеева, который мой юмор в последнее время на дух не переносил, поэтому он смачно и презрительно плюнул в мусорное ведро.