Туманная река

Порошин Владислав Викторович

— А почем? — не отставал тот.

— У тебя все равно денег не хватит, — попытался я отвязаться от модника.

— Тысячи хватит? — постучал он по своему карману.

— Слушай, подойди после концерта, — я демонстративно отошел вглубь сцены.

Нет, деньги конечно лишними не бывают, но забивать сейчас себе голову товарно-денежными отношениями не хотелось. Дальше мы сыграли про «Розовый вечер» и композицию американской певицы Глории Гейнор «I Will Survive», которую Наташка исполнила без слов. Кстати на этой вещи народ отрывался больше всего, практически никто уже не жался по стенкам.

— Нужно будет обязательно, в ближайшие дни, написать слова, —

зашептала мне в ухо подруга, — смотри какой успех!

Я, конечно, Наташе не сказал, что успех, это когда на тебя собираются стадионы и твои пластинки раскупают миллионными тиражами, я просто ей прошептал, что она лучшая. Тут Толик выразительно посмотрел на меня и пригласил кивком головы к микрофону. В самом деле, кроме меня песню «20 лет спустя» Юрия Антонова никто еще не успел выучить.

— Леди и джентльмены, — сказал я в микрофон, — сейчас белый танец, дамы приглашают кавалеров, песня «20 лет спустя», исполняется впервые.

Я прошу тебя, сумей забыть все тревоги дня. Пусть они уйдут, и, может быть, ты поймешь меня,

— мой голос от волнения немного захрипел, все же у Толика вокал намного интересней моего, -

Все, что я скажу, не знаешь ты, — только ты тому вина. Понял я, что мне нужна — нужна одна лишь ты, лишь ты одна…

А математик, своего добился, вон с литераторшей кружатся, а вон и Дениска с Инкой танцуют. Пока я тут глотку рву, всех лучших девчонок разберут, усмехнулся я про себя. Хотя нет, не всех, вон моя красавица ушла за кулисы, присела на стульчик и на меня смотрит, глаза на мокром месте.

— Хочу, чтоб годам вопреки, также были мы близки. Также были мы близки двадцать лет спустя,—

дохрипел я коротенький припев.

А Маэстро выдал красивую сольную партию, кстати, и Иринка на синтезаторе удачно вплетала свою мелодическую тему. Сыгрались голубчики, улыбнулся я. Окончания нежной песни утонуло в общих овациях.

После концерта за кулисами первым появился Семен Абрамович, — мне программа в целом, понравилась, но нужно еще несколько песен, не очень прилично исполнять каждую композицию дважды…

— Абрам Семенович, — сказал устало я, — вы что-то дельное хотите предложить, или вам просто дома не с кем пообщаться? Так заведите себе кота.

— Семен Абрамович, — поправил меня хитрый мужичек, — я имею честь предложить вам концертный тур, Сергиев Посад, Переславль-Залеский, Суздаль, Владимир…

— Углич, Серпухов, Иваново, — продолжил я список захудалых городков нашей великой родины, — мы к этому вопросу раньше, чем через две недели не вернемся.

— Вы еще не знаете мои условия! — занервничал Абрамыч.

— Еще раз повторяю, у нас экзамены выпускные пройдут тогда, и поговорим, — я аккуратно выставил мужичка за кулисы.

После чего появился поклонник модной одежды, — ну что штанишки продашь? — завел он свою шарманку.

— Как тебя зовут?

— Слава.

— Тоня, — позвал я нашу костюмершу, — вот Слава, у него деньги карман жгут, хочет такие

же штанишки. Отойдите подальше, там и договаривайтесь.

— Крутов! — на меня налетел директор школы, схватил мою руку и стал долго трясти, — молодец, чертяга! Одиннадцать тысяч за вечер, — прошептал он мне на ухо.

От директора заметно попахивало коньячком.

— Завтра сделаем еще одну дискотеку! — важно заявил он.

— У нас завтра баскетбольный турнир, — напомнил я Владимир Семеновичу.

— А! — вспомнил что-то такое Мамонтов, — значит через неделю! — он хлопнул меня по плечу и улетел, так как, по всей видимости, где-то еще остывал коньяк.

9

Не смотря на сверхнасыщенный день, сон долго не шел ко мне. Я очень постоянно ворочался с боку на бок, а когда забывался в беспокойном сне, видел, как бегу по бесконечному лабиринту, и, попадая в новый тупик, просыпался. И лишь перед рассветом я провалился в глубокий белый сон. Я стоял на развилке трех дорог и на меня падал мягкий белый снег. Потом я вдалеке увидел фигуру человека, и побежал к нему. Постепенно при сокращении расстояния я различил, что фигура была одета в длиннополую белую шубу. А потом я увидел лицо этого непрошеного гостя в моем сне. Эта была Мара, которая выглядела как Снегурочка с детского утренника. Она слепила небольшой снежок и запустила его прямо мне в лицо.

— Эй, попаданец, лови! — крикнула Мара.

Однако во сне руки совершенно не хотели меня слушаться, и белый холодный шар попал прямо в лоб, я интуитивно зажмурил глаза, и сразу же их открыл. На меня смотрел Санька.

— Богдаша, — сказал он, — ты просил меня, во чтобы-то ни стало, разбудить тебя пораньше. Вот я тебя полотенцем холодным и приложил. Компресс, — засмеялся друг.

— Зёма, вот ты парень умный, — спросил я, — к чему бы это, когда сниться снег?

— К чему? — задумался Санька, — о! Вспомнил! У моего дедушки перед смертью, точно такой же сон был, — он громко заржал.

С других кроватей послышались претензии, к качеству тишины в нашей комнате. Оно и понятно. Сегодня суббота, после обеда будут практические занятия в мастерских детского дома, поэтому с утра можно побольше поваляться под одеялом. Работа, как известно не волк, в лес не убежит. Я аккуратно сложил свой джинсовый из парусины костюм в деревянный чемоданчик, и надел на себя школьную гимнастерку и шаровары.

— За меня сегодня болеть придете? — спросил я Зёму.

— А надо? — он уже снова готов был погрузиться в царство снов, поэтому посмотрел из-под одеяла на меня одним глазом.

— Как хотите, — ответил я удивленно.

— Да, конечно придем! — снова хохотнул друг, — пригоню всех по списку!

В ответ я хлопнул ему по руке. В школу я прибежал чуть ли не раньше всех, за час до начала соревнований. Хотелось как следует размяться, побросать с дальних и средних дистанций, поработать над дриблингом. Я кстати стал замечать за собой одну особенность. В этой жизни, я стал быстрее и сильнее, чем в той, первой жизни. Здесь я лучше заиграл и в баскетбол, и в шахматы, и на гитаре. Возможно новое тело, было более координированным, а мозг более гибким. Единственно рост меня расстраивал, что в первой жизни я был метр семьдесят два, что в этой. Но если в той жизни я допрыгивал лишь до края баскетбольного щита, то тут, один раз я занес мяч сверху. То есть я стабильно допрыгивал до душки кольца. К сожалению баскетбольные правила 1960 года запрещали делать слэм-данки, то есть вколачивать мяч непосредственно в корзину.