Туманный вирус

Донской Сергей Георгиевич

— Нет, — хрипел он, беспорядочно двигая руками и ногами.

— Ты же сам просил не стрелять, — напомнил десантник с рассеченной бровью.

Все, кроме придавленного Хакимова, засмеялись.

— Сдай назад, — велел Курбатов, все еще улыбаясь.

Внедорожник отъехал, оставив Хакимова корчиться на земле.

— Еще разок? — крикнул водитель из кабины.

— Угу, давай.

Курбатов снова взмахнул рукой. Алчно урча, автомобиль переехал вопящего полковника, а потом, не дожидаясь команды, вернулся задним ходом на исходную позицию.

— Продолжай, — сказал водителю Курбатову, — пока из него все дерьмо не

вылезет.

И отвернулся. «Они ответят за все, мама», — мысленно произнес он.

Акт третий. В темпе анимато

I

Как обычному земному человеку, Шухарбаеву Нуртаю Шухарбаевичу хотелось выкурить любимую трубку, выдавить на палитру краски, взять в руки кисть и встать перед девственно-чистым холстом, щедро загрунтованным белой краской. Как государственный деятель, он не мог позволить себе такой роскоши. Тем более сейчас, когда все великие начинания оказались под угрозой срыва, а планы на будущее летели хромой кобыле под хвост.

Страдая от тупой головной боли и сухости в носоглотке, Шухарбаев вопросительно посмотрел на адъютанта, заглянувшего в кабинет.

— Прапорщик Клочков прибыл, — доложил он.

Шухарбаев молча махнул рукой: мол, давай его сюда.

Четким строевым шагом в кабинет вошел сорокапятилетний мужчина славянской наружности и отрапортовал:

— Господин председатель Комитета Национальной Безопасности…

— Не надо кричать, — поморщился Шухарбаев. — Сядь.

Прапорщик Клочков был одним из тех немногих русских, которые променяли родину на судьбу казахских наемников. Он тренировал спецназовцев Комитета на военной базе близ озера Балхаш. Кожа его была грубой и темной, как скорлупа грецкого ореха, и светло-голубые глаза смотрелись на загорелом лице странно. Во всяком случае, для Шухарбаева, предки которого с диким гиканьем скакали по бескрайним степям, сжигая русские города и увозя с собой пленниц и тюки награбленного.

Клочков сел. Прочитать его мысли было так же невозможно, как увидеть содержимое ореха, не расколов его. А, может, и мыслей-то никаких в голове прапорщика не было. Смутные образы, примитивные желания, обрывки воспоминаний. Шухарбаев весьма скептически относился к интеллекту русских после прочтения исторических монографий профессора Олбасынова. Профессор убедительно и ясно доказывал, что казахи ведут род от ариев и всегда были мудрым, просвещенным народом в отличие от тех же славянских варваров. Рассматривая Клочкова, Шухарбаев лишний раз убеждался в этом. Можно было не сомневаться, что прапорщик, вместо того чтобы наслаждаться травяным дымом, предпочитает накачиваться водкой, а потом лезет в споры или драки, как все русские. Но такой человек и был нужен Шухарбаеву. Примитивный, исполнительный, физически крепкий, хорошо умеющий только убивать, убивать и еще раз убивать.

— Готовы ли вы выполнить задание Комитета Нацбезопасности? — прошелестел слабый голос Шухарбаева.

— Если будет приказ, то… — Не договорив, Клочков пожал плечами.

— А если не будет приказа? Если это будет просьба. Личного характера.

— Просьба?

Соглашаться Клочкову не хотелось, а отказывать столь влиятельному человеку было опасно. Вот он и юлил, выигрывая время.

— Так да или нет?

— В принципе я не против, хотя…

Клочков

попытался напустить на себя глубокомысленный вид, который настолько не сочетался с его простецкой, грубой физиономией, что в его чертах появилось что-то идиотическое.

Шухарбаев понял свою ошибку.

— Это даже не просьба, — поправился он, — а коммерческое предложение.

— Да? — оживился Клочков.

Глупый толстолобик заглотил наживку.

— Да, — кивнул Шухарбаев.

— Я готов. А сколько мне заплатят?

Он не поинтересовался, что от него потребуется. Он хотел знать, сколько он заработает. Жадный пес. Тупой, злой, жадный пес.

— В Астане работает вражеский шпион, — заговорил Шухарбаев, щелкая суставами распрямляемых пальцев. — Можно было бы арестовать его и отдать под суд, но это заняло бы слишком много времени.

— Ага, понятно, — кивнул прапорщик. — Хотите взять его без шума и пыли. Чтобы шито-крыто. Так?

— Нет. Не так.

Клочков недоуменно замигал своими маленькими голубыми глазками.

— Брать шпиона нерационально, — сказал Шухарбаев. — Лучше от него избавиться. Кардинальным образом.

— Кардинальным, это… пф-ф?

Клочков приставил указательный палец к виску и спустил воображаемый курок.

— Именно, — подтвердил Шухарбаев.

— А какие расценки?

— Пять тысяч долларов.

Клочков расслабленно откинулся на спинку стула. Наступал решающий момент. Было очевидно, что таинственный шпион — никакой не шпион, раз против него нельзя использовать законные методы? Было также очевидно, что у главного комитетчика нет на примете других надежных исполнителей, раз он решил прибегнуть к услугам Клочкова. Таким образом, прежде чем согласиться, нужно было поторговаться. Но, запросив слишком большую цену, прапорщик рисковал покинуть учреждение на носилках, укрытый белой простынкой с красным пятнышком на уровне лба.

Итак? В какую сумму оценить себя, не продешевив и не зарвавшись?

– Итак? — произнес Шухарбаев. — Я жду ответа.

Клочков откашлялся в кулак, лишь немногим уступающий по размерам его голове.

— Пять — слишком мало, — осторожно сказал он.

— Сколько вы хотите? — спросил Шухарбаев, кривя губы.

— Насколько я понял, этот шпион — опасный тип.

— Не для такого мужественного воина, как вы.

Клочков вздохнул. Он привык к тому, что восточные люди не стесняются, применяя лесть в качестве орудия убеждения. Когда не срабатывает лесть, в ход идут оскорбления. Ни то, ни другое не следует воспринимать всерьез, потому что это лишь азиатская традиция выторговывать выгодные условия. А вот когда одна из сторон прекращает торг и умолкает, то жди беды. Азиаты редко угрожают отомстить. Они предпочитают действовать исподтишка, молча.

— Я храбр, но не молод, — заговорил Клочков, подлаживаясь под тон якобы задушевного разговора, принятого на Востоке. — И кто позаботится обо мне, если я буду ранен и больше не смогу держать в руках оружия? Кто позаботится о моей осиротевшей дочери?

Прапорщик уже и думать забыл, когда в последний раз бывал дома. Его дочь, бывшая проститутка, владела собственным массажным салоном и за всю сознательную жизнь не получила от папаши ни одной копейки. Однако речь получилась убедительной, и это было заметно по глазам Шухарбаева.