Туманный вирус

Донской Сергей Георгиевич

Стоять было никак нельзя, потому что капитан уже вытаскивал пистолет, явно собираясь застрелить взбунтовавшегося пленника.

«Главное, не выронить батарею, — подумал Белов, — иначе без руки останусь».

Поднатужившись, как тяжелоатлет, он взвалил радиатор на грудь и, слыша, как лопаются ржавые крепления трубы, двинулся на капитана. Ноша была нелегкая, да и кисть руки горела, словно браслет на ней раскалился.

— Хэх! — выдохнул Белов, сшибая капитана с ног и падая на него всем своим удвоившимся весом.

Чугунные

ребра батареи оказались намного прочнее человеческой грудной клетки. Пуская изо рта сгустки крови, полицейский выстрелил в потолок и выронил пистолет. Его глаза выпучились до такой степени, что было страшно на них смотреть.

Белов и не стал. Поднял пистолет левой рукой, навел на сидящего Кинг-Конга и приказал:

— Сядь за стол и звони, животное.

— Куда? — подобострастно спросил Кинг-Конг.

Он был готов звонить, плясать, кувыркаться, стоять на голове — все, что угодно, лишь бы в него не стреляли.

— Министру своему, — устало сказал Белов. — Генералу полиции Мухамбекову.

— Могу я позвонить, — прохрипел капитан, придавленный радиатором.

Белов опустил взгляд. Физиономия полицая была перепачкана кровью, которая текла не только изо рта, а из носа, ушей и даже, кажется, глаз.

— Ты лежи, — посоветовал ему Белов, — береги силы. Они тебе скоро понадобятся. На операционном столе.

Капитан заплакал кровавыми слезами, то ли удрученный такой перспективой, то ли радуясь, что остался жив.

Белов смотрел не на него — на Кинг-Конга с телефоном.

— Быстрее, — велел он. — У меня терпения ненадолго хватит.

X

Генерал Мухамбеков отпил глоток кофе, поставил чашку на блюдце и закурил. Его взгляд был обращен на распухшую руку Белова с багровым запястьем.

— Ну как? — спросил он.

— Побаливает. Но кость цела и пальцы работают.

В подтверждение своих слов Белов пошевелил пальцами.

— Я про кофе спрашиваю, — объяснил Мухамбеков, лицо которого сохраняло азиатскую невозмутимость. — Нравится?

Они сидели в просторном кабинете с высокими — почти от пола до потолка — окнами. Вдоль глухой стены протянулся книжный шкаф, куда, судя по некоторому беспорядку, Мухамбеков порой заглядывал. В кабинете было много всяких безделушек и, пожалуй, не меньше всевозможных изображений президента. Султанбаев был воплощен в бронзе и фарфоре, в масле, гуаши и на обычной фотобумаге. Он стоял на трибунах, беседовал с людьми, держал на руках краснощеких детишек, но в основном просто смотрел с портретов, проницательно и мудро, как будто зная все о каждом гражданине своей необъятной родины.

«Блин, неужели мы тоже когда-нибудь к этому вернемся?» — подумал Белов.

— Нормально, — сказал он.

Мухамбеков улыбнулся, причем ухитрился сделать это так, что на его лице не возникло ни одной дополнительной морщины.

— Мой собственный рецепт, — пояснил он. — Только моя секретарша

умеет по нему готовить.

— Подарите, — пошутил Белов. — Я имею в виду кофе, а не секретаршу.

Министр перестал улыбаться, что, впрочем, никак не отразилось на общем выражении его лица.

— Я свой напиток пока не запатентовал, — сказал он, — а секретарша мне самому нужна.

Можно было сделать вывод, что шуток он не понимает. Или, наоборот, обладает весьма своеобразным чувством юмора.

— Хороший кофе, — польстил ему Белов, доставая сигарету.

— В моем кабинете не курят, — сказал Мухамбеков.

— Разве?

Белов выразительно посмотрел на дымящуюся сигарету в пальцах министра. Тот не смутился.

– Посторонние не курят, — уточнил он. — Мне можно.

Неожиданно это понравилось Белову. Мухамбеков был единственным казахом, от которого Белов не ожидал пакости. Что-то было в нем настоящее, мужское. Хотя внешность часто бывает обманчива.

— Вещи, пропавшие в номере, конечно, не нашлись, — сказал Белов, не потрудившись придать фразе вопросительную интонацию.

Он имел в виду собственный айфон и мобильник покойного полковника Хакимова. На айфон были отсняты документы, обнаруженные в расстрелянном автомобиле. В памяти мобильника могли храниться адреса, по которым можно было прошерстить контакты полковника. То и другое пропало, пока Белова мурыжили в полицейском участке.

— Мои люди говорят, что они ничего не брали. — Мухамбеков пожал плечами. — Ведь деньги, оружие и документы на месте?

Этим он подразумевал, что если бы полицейские оказались не чисты на руку, то взяли бы не телефоны, а что-нибудь посущественнее. Белов же был убежден, что полицаи утащили бы все. Но нет, исчезли только источники информации.

— Можно выяснить, заходил ли в номер капитан Ертаев из Службы Охраны Президента? — мрачно поинтересовался Белов.

— Можно, — кивнул Мухамбеков, щуря глаз от дыма. — Старший следователь бригады написал рапорт, в котором жалуется на вмешательство этого самого Ертаева в ход обыска. — Он внимательно посмотрел на изменившееся лицо Белова и кивнул. — Вы курите, если хотите. Сегодня можно. Устали?

— Если это можно так назвать, — буркнул Белов, выуживая сигарету из порядком помятой пачки. — Когда без толку бьешься головой о стену, то это не усталость, это другое.

— Когда стена непрошибаемая, то не умнее ли отойти в сторону и хорошенько осмотреться? Может быть, есть дверь? Может быть, проще перебраться через стену?

— Я попытаюсь.

— Вот-вот, попытайтесь, — процитировал генерал крылатую фразу Берии из анекдота. — Попытка не пытка . — Он смутился. — Приношу извинение от лица моего ведомства за неправомерные действия некоторых сотрудников. Кстати, у того капитана пять ребер сломано. Осколки костей в легких. Крайне тяжелое состояние.