Тупиковое звено
Шрифт:
— Что вы имеете в виду? Злые сухие глаза усмехнулись:
— Илзе имела обыкновение строить намеки мужчинам, но у нас Константина Георгиевича очень уважали, и у нее ничего не получилось. Семь лет они промучились, а потом она разменяла квартиру и уехала.
— Разменяла квартиру? Зачем, если она уезжала в другую страну?
— О, Илзе очень практична! Разумеется, квартира ей была не нужна. Она ее продала. Выручила копейки, но оставила Костю фактически без жилья.
Все понятно. Старый, как бабушкин салон, любовный
— Скажите, а у вас, случайно, нет фотографии Константина Георгиевича?
— Да. Много. Хотите посмотреть?
— Очень. Я ведь никогда его не видела.
Елена Игоревна, словно зомби, встала и вышла из комнаты. Вернулась почти сразу с тяжелым квадратным альбомом.
— Здесь все его фотографии. — Она сдвинула чашки и раскрыла альбом. — Это день рождения нашего общего знакомого Валерия Викторовича… Мы танцевали. Видите, Костя здесь даже улыбается. С ним это случалось крайне редко.
Даша склонилась над фотографией. Худощавый мужчина неловко держал Елену Игоревну за талию и улыбался, но улыбка казалась вынужденной, совсем не радостной.
— Вы находите, что мы похожи? — Даша вглядывалась в нечеткий снимок. Черты лица были размазанными, сходство просматривалось слабо.
— Да. Может здесь и не очень видно… В жизни он выглядел немного иначе. До нашей встречи он питался кое-как, поэтому такой худой. Вот более поздние фотографии…
Даша перевернула страницу и замерла.
Скуратов, под ручку с Еленой Игоревной, напряженно вглядывался в кого-то, стоявшего перед ними, по обеим сторонам от парочки замерли мужчина и женщина с красными лентами через плечо. На заднем плане виднелись люди с цветами в руках.
— Но это же, — она подняла глаза и посмотрела на хозяйку, — это же свадьба?
— Свадьба. — Елена кивнула. Голос звучал по-прежнему невыразительно.
— Так значит вы были его женой?!
— Была. Но совсем не в том смысле, в каком вы полагаете. Откровенно говоря, Даша не знала никакого иного смысла: люди либо женаты, либо нет.
— Что вы хотите этим сказать?
— Я предложила Косте жениться на мне фиктивно. Но для того, чтобы не было подозрений, свадьбу сыграли по-настоящему.
— Мой Бог, но зачем… — у Даши чуть было не вырвалось «ему», — зачем вам это понадобилось?
Елена Игоревна то ли не заметила запинки, то ли сделала вид, что не заметила.
— Директор филармонии, заслуженный работник искусства не должен жить в коммунальной квартире. А одному ему никогда бы отдельное жилье не предоставили. Вы не знаете, что это был за человек. — Она с трудом сдерживала слезы. — Он был бессребреник. И поразительно непрактичный. Мне кажется, если бы ему не платили зарплату, он бы и не попросил.
— Так, значит, вы теперь его вдова? — Даша все еще не могла поверить услышанному.
— Нет. — Елена Игоревна покачала головой. — Я никогда не была его женой и потому не могу быть вдовой.
— Это понятно. — На самом дела Даша ничего не понимала. — Но с юридической точки зрения вы…
— Какое теперь это имеет значение. Наследовать мне все равно нечего, если вы это имеете в виду.
— Да как сказать, — пробормотала Даша, не зная, задавать ли следующий вопрос. — А… как долго длился ваш брак?
— Наш брак не длился ни одного дня. Я же объяснила вам.
— Я имею в виду юридически.
5
Участковый инспектор Сидихин скрупулезно изучал предъявленные документы.
— Значит, родственница, говорите?
— Родственница, — одними губами произнесла Даша. Она проревела всю дорогу от дома Елены Игоревны. Голос сел, нос распух, выглядела она довольно жалко.
— И по какой же линии? — Теперь участковый внимательно рассматривал отметку в загранпаспорте о ПМЖ в Чехии.
— По деду.
— По отцу, по матери?
— Скорее, просто по деду. Константин Георгиевич — внук от первого брака, а я от второго.
— И что же, никогда не виделись?
— Никогда…
— Вот, как говорится, и встретились. — Сидихин крякнул. — Да уж… Хороший человек был. Уважали его у нас. Можно даже сказать любили.
Даша высморкалась:
— Любили, любили, да все равно убили…
— Ну вы скажете тоже! — Участковый вскинул белесые глаза, блеклыми пятнами застывшие на красном мясистом лице. — Оно, конечно, формально-то так… Витька, поганец, небось спьяну трос забыл закрепить и вот вам результат. Он ведь как: месяц пьет, неделю работает. Теперь загремит на полную катушку. А ведь в ногах валялся, просил на работе оставить. Вот и оставили.
Даша сложила платок и убрала в сумку.
— Вы действительно полагаете, что со Скуратовым произошел несчастный случай? — мрачно поинтересовалась она.
— А то какой же? Ну не специально же он трос бросил.
— Я имею в виду, может кто-то другой его отвязал?
— Да кто другой? Говорю вам, Витька Козырев там работал.
— А не мог быть это совсем другой человек? — Дашу начала раздражать его несообразительность — Тот, кто это сделал специально?
Участковый, казалось, удивился.
— Да что вы, в самом деле! Кто же захочет специально человека убить?
— Как — кто? Убийца, разумеется. — Сказав это, Даша вдруг почувствовала, как нелепо прозвучали ее слова в этой маленькой пыльной и сонной комнате, где даже мухи жужжали еле-еле, из последних сил борясь со скукой и тоскливым однообразием.
Участковый Сидихин несколько секунд еще хранил неподвижность. Затем, отложив паспорт, широко расставил локти и качнулся вперед. Глаза у него неожиданно приобрели цвет.
— А вы, простите, с какой целью к гражданину Скуратову приехали?