Тупиковое звено
Шрифт:
— Здравая мысль, cher [10] Фи-Фи, — выдавила она. — Полагаю, какое-то время мы сумеем обойтись без повара. — И кивнула на тележку с тремя внушительными чемоданами и несессером. — Надеюсь, это весь ваш багаж?
Филипп расстроенно скуксился:
— Увы. Я долго думал, даже советовался с маман… — Он сдержанно вздохнул. — И решил взять с собой только самое необходимое.
— Необходимое?
Интересно, что он подразумевает под этим.
— Ну, может быть, пара вечерних туалетов… — Взгляд француза стал просящим, он подозревал,
10
Дорогой (фр.)
Даша действительно размышляла о том, как бы заставить Кервеля избавиться от лишнего барахла. Мало того что багаж занимает слишком много места, так на вечернем одеянии экстравагантного флориста вместо пуговиц могут запросто оказаться, например, сапфиры, и в этом случае — можно даже не сомневаться — их вырвут у него вместе с позвоночником.
— Мне очень жаль, но в дальнейшем вам придется брать с собой только один чемодан.
— Но там не поместятся даже…
Даша положила руку на плечо цвета молодого шампиньона.
— Тяготы закаляют характер.
2
Несмотря на слегка подавленное настроение, гостиницу месье Кервель одобрил. Еще бы, ведь Даша постаралась выбрать самую дорогую.
— Очень мило. — Филипп придирчиво осмотрел ванную комнату, спальню и уже с большим воодушевлением повторил: — Очень даже мило. Признаться, не ожидал. А говорят, большевики не приемлют роскоши.
Его анахронизмы время от времени ставили Дашу в тупик. Ведь учитывая возраст месье Кервеля, последний действующий большевик должен был умереть аккурат дня за два до его рожденья. Вероятно, сказывалось воспитание.
— Да Господь с вами, Фи-фи, какие теперь большевики. — Она провела рукой по спинке прелестного орехового полукресла. — Сейчас Москва мало чем отличается от любой капиталистической столицы.
— Вы так думаете? — с сомнением спросил месье Кервель.
— Я в этом просто уверена. Ну вы тут располагайтесь, а я пойду в свой номер. Завтра мы…
— О нет, Ди-ди! — Француз порывисто протянул к ней руки. — Почему вы хотите уйти? Мы же еще ни о чем не поговорили. К тому же, передохнув, я полагал немного прогуляться, думал, вы составите мне компанию. Ах, Ди-ди, не оставляйте меня одного! Оставайтесь ночевать в моем номере…
— Да вы что! — Даша испугалась.
Нет, она не боялась посягательств на свою честь — вряд ли месье Кервеля увлекали дамы — она просто не собиралась быть застигнутой ночью с иностранцем в гостиничном номере: сиди потом, объясняй, кто чей родственник.
— У нас это запрещено.
— У кого у вас? — не понял Филипп.
— В наших… — Она чуть было не сказала «советских». — В наших гостиницах это категорически запрещено.
— Ди-ди, предоставьте это мне. — Голос француза стал немного сварливым. — Ни одна гостиница мира не позволит себе выставить моего гостя за дверь.
Но Даша покачала головой.
— Нет, нет. И не уговаривайте. К тому же вы устали, а завтра у нас много дел, вам непременно надо выспаться.
— Но я не ложусь раньше трех! — Филипп смотрел на нее наивными голубыми глазами.
— Как? — Даша автоматически перевела взгляд на каминные часы.
— Обычно я ложусь в три. Ну в половине третьего.
Даша тут же прибавила еще два часа (разница между Парижем и Москвой) и получалось, что ее названный дядя раньше пяти утра не угомонится.
— Нет, Фи-фи, это совершенно исключено. Вам надо входить в новый режим. Если вы собираетесь гулять по ночам, а днем отсыпаться, мы вряд ли добьемся…
Но месье Кервель не дал ей договорить:
— Мой Бог, да какое имеет значение, когда именно мы будем проводить наше расследование? Кстати, вы еще должны попробовать тирамису. — Он достал из сумки красиво упакованную коробку. — Я все пытался угадать: вы просто захотели полакомиться или это был отвлекающий маневр?
Даша обреченно опустилась в кресло.
— Отвлекающий маневр.
Месье Кервель многозначительно подмигнул:
— Я так и думал.
После необходимого получасового сна, вызванного тяжелой дорогой из Парижа в Москву, Филипп заказал себе легкий ужин, состоящий из красных фруктов, небольшого лобстера и черной икры. От устриц и вина — после продолжительной беседы с официантом — он решил отказаться, предполагая, что их качество может его не удовлетворить.
Даша воспринимала выкрутасы француза без раздражения. Пока месье Кервель почивал, она наслаждалась лакомством из Парижа и ощущала себя почти счастливой. Кроме того, опыт общения с Полетаевым несколько приучил ее, что снобизм не порок, а просто такой способ общения с миром.
«А может это и к лучшему», — благодушно размышляла она, наблюдая, как пасынок двоюродной бабки расправляется с лобстером. — «В обществе богатого и капризного иностранца путешествовать гораздо проще — будет кому бороться с радостями нашего сервиса».
Увы, дальнейшие события показали, что оптимизм не всегда бывает хорошим советчиком.
Подождав, пока месье Кервель вкусит свой незамысловатый ужин, еще пару минут поохает над пейзажем за окном и, решительно отвергнув предложение «faire une promenade [11] , заглянуть в Большой», Даша приступила к обсуждению дальнейших планов.
11
Прогуляться (фр.).
— Вот то, что мне удалось разузнать.
Она разложила на столе листы, над каждым из которых старательно корпела, занося все полученные сведения.
— Пока пять потенциальных претендентов на наследство. Но скорее всего их больше.
— Пятеро! — Филипп всплеснул руками. — Да вы кудесница, mon cher [12] . Маман не ошиблась в вас. А вы уверены, что они все Вельбахи?
— Да, в этом можете не сомневаться. При необходимости я предоставлю соответствующие документы. Тут другое печально: одного их них даже приблизительно неизвестно где искать.
12
Моя дорогая (фр.)