Туркменский алабай и среднеазиатские овчарки
Шрифт:
Я не знаю ни одного свидетельства об использовании европейцами того времени аборигенных собак. Европейцами они востребованы не были и отношение к местным породам было как к малопонятным собакам азиатских народов, но уже в двадцатые годы часть русскоговорящих людей в Туркестанском крае стала содержать САО как сторожевых.
В 1934 году был образован ОСОВИАХИМ, позже переименованный в ДОСААФ. В клубах служебного собаководства ДОСААФ долгое время самой массовой, разрекламированной и популярной служебной собакой была немецкая овчарка, в 50е – 60е годы появилось немало кавказских овчарок. В 60 – 70е годы, в клубах республик С. Азии, САО были зарегистрированы единицы, а в сельском хозяйстве, на охране объектов и в быту, это была самая массовая собака в Средней Азии, до начала 90х годов САО не была “клубной” собакой, это была рабочая собака Агропрома.
В 1935 году на 11 Всесоюзном смотре служебного собаководства, выдающимся исследователем, экспертом и кинологом А.П. Мазовером были показаны несколько особей САО вывезенных из Туркмении. Примечательно, что заявлены они были как “Среднеазиатские овчарки”, а далее, перед текстом пояснительной записки уточнялось: “Туркменские овчарки”.
САО всегда были собаками чабанов, содержались при отарах, в советское время эти собаки, являясь собственностью чабана, были на строгом учете в Агропроме. В племенных книгах четко регистрировалось поголовье, клички, пол, даты рождения, окрас, происхождение, т.е. была полная информация о породистой собаке, никто никогда не допустил бы недостоверной информации. Обычным было то, что у породных собак были известны и зарегистрированы в племенной книге предки в пятнадцати коленах и более. Во время войны лучшее племенное поголовье алабаев в Туркмении было сохранено. Даже в тяжёлое голодное военное время о собаках здесь не забывали, в основном пострадали дворовые городские собаки, а на пастбищах алабай с семи – восьми месячного возраста кормился сам, с минимальным участием человека. С конца тридцатых и до конца пятидесятых годов “Центру” не было никакого дела до малопонятных азиатских собак. Туркменский агропром исправно отсылал в “Центр” квартальные отчёты. Среди прочего в них значилось, что зоотехники помогают чабанам в племенном разведении, ветеринары выезжают на пастбища, для каждой отарной собаки выделяется мука второго сорта грубого помола из кормового зерна и т. д. В конце пятидесятых годов на одну из выставок Москвы из Туркмении привезли двух крупных мощных кобелей. Это было ошибкой. Красотой и мощью алабаи произвели фурор, были популярны их фотографии, их изображения были в кинологических изданиях, но чиновники от сельского хозяйства “Центра” задумались: а сколько жрут такие большие собаки? И не объедают ли они закрома Родины?
Затем при Н.С. Хрущеве был печально известный указ об обложении налогом скота и фруктовых деревьев, находящихся в пользовании частных лиц. С “Центром” не спорят, даже если считают указ дурацким. На местах стали вырубать фруктовые деревья, за пределы города выгоняли и расстреливали в оврагах сотни ишаков, (ишак тоже скотина подлежавшая налогообложению), но самые добросердечные граждане угоняли своих дворовых собак и ослов в степь. Чиновники “Центра” дело делали основательно: прислали на периферию хороший надежный яд, старожилы Самарканда помнят, как по дворам ходили ветеринары и угощали собак отравленным мясом, сопровождавшие ветеринаров милиционеры обеспечивали “порядок” и непротивление владельцев собак. Но все это было не самым худшим для местных собак, в конце концов, лучшее рабочее поголовье САО всегда было при отарах, в песках и степях, у пастухов. Никита Сергеевич Хрущев любил заниматься сельским хозяйством. В “Центре” задались вопросом: а почему при развитом социализме в Средней Азии пасут овец так же, как и тысячу лет назад? Нужно поднять овцеводство на новую ступень, а для этого нужно заменить безграмотных беспартийных пастухов политически грамотными комсомольцами. Так и сделали. Ничего не смыслящие в передовых методах овцеводства и совершенно аполитичные алабаи не желали признавать и подчиняться пастухам – комсомольцам, новые хозяева их боялись, часть собак увели, т. е исключили из разведения, а наиболее упертых и политически несознательных расстреляли. В конце 80х положение САО в С. Азии могло быть гораздо более трагичным: на них опять обратил внимание “Центр”. Глава СССР, он же лучший диверсант всех времён и народов, М.С. Горбачёв вёл бурную демагогическую деятельность и вводил странные меры по улучшению удушаемой им экономики и сельского хозяйства. Промышленным, научным предприятиям и гос. учреждениям, предписывалось создавать подсобные хозяйства, самим выращивать капусту и картофель, содержать свиней, овец и птицу. Вниманием чиновники “Центра” С. Азию не обделили, задались вопросом: не объедают ли пастушьи собаки наше сельское хозяйство? Руководство Мин. Сельхоза отправило на места документы с требованием изучить, заполнить, отчитаться и т. д. В основном текст документа предлагал доказать целесообразность содержание при отарах собак и возможность пасти овец при “наличии отсутствия собак”. Приложением к тексту документа были схемы и графики, их тоже предлагалось заполнить.
Странной традицией Марыйского Обл. агропрома было то, что деликатная и каверзная переписка на русском и туркменском языках поручалась моему русскоговорящему дяде. Поздно вечером, дома, дядя изучал документы из “Центра”, тихо матерился и время от времени выпивал рюмку водки. Второй вечер прошёл так же, творческих успехов не принес, а на третий, замученный жарой, водкой и идиотизмом чиновников, дядя Миша выдал гениальные по лаконичности строки: “При наличии отсутствия пастушьих собак, выпас овец осуществляться не может”. Начальник – туркмен здраво рассудил, что лучше Миши – ага никто не напишет, и в Москву через Ашхабад было отправлено дядино сочинение.
Погано все это писать, но это было, если бы не наступившая анархия в конце восьмидесятых и развал СССР в дальнейшем, то вероятно, чиновники “Центра ” уничтожили бы собак. Уничтожили же виноградники, почему бы не уничтожить и собак?
Вполне вероятно, что туркмен насторожило очередное, мягко говоря, нездоровое внимание московских чиновников к алабаю – национальному символу и гордости республики. К тому же из Туркмении в это время вывозилось немало алабаев в Россию и Украину, а на выставках их демонстрировали как САО, и ни слова о туркменском происхождении, и наоборот, к удивлению туркмен, демонстрировали алабаев мало похожих на алабаев. Ввиду этих и других причин, 30 июля 1990 года Госагропром ТССР издал стандарт туркменского алабая. Это было до распада СССР, московские функционеры от кинологии возмутились: “Это общая советская собака, в СССР всё общее, а издание отдельного туркменского стандарта – это сепаратизм “. В “Центре” как – то не подумали, почему стандарт собаки издала не кинологическая организация, а агропром, что есть названия пород с чётко обозначенной национальной принадлежностью, например, русская борзая и немецкая овчарка, русский спаниель и английский спаниель и множество других пород. “Центр” поспешил издать российский стандарт и объявить САО российской породой. Это правда, глупые решения и собаки в СССР были общими, вот поэтому – то в республиках С. Азии не считали, что ”Центр” дискриминирует аборигенных собак по национальному или региональному признаку. Этому можно привести немало доводов, но история отношения “Центра” к исконно русской собаке – южнорусской овчарке – наиболее яркий пример. “Революционный защитник угнетённого селянства” Нестор Махно не без оснований считал этих собак помещичьими и отстреливал их при каждом подвернувшемся случае. “Красные” ещё больше невзлюбили собак господ и помещиков. Прибывший в усадьбу помещика – заводчика южнорусских овчарок отряд красноармейцев имел цель реквизировать, изымать и конфисковывать, но усадьба являлась питомником и основным центром разведения этих собак. Как грабить усадьбу, охраняемую несколькими десятками сторожевых собак? Лучших представителей южнорусской овчарки перестреляли, и экспроприаторы очистили себе дорогу. А во второй половине 20х годов вышло постановление, предписывающее за определённую плату принимать от населения шкуры южнорусских овчарок для нужд армии: изготовления полушубков, унтов, шапок. Судя по быстро исчезнувшему поголовью, граждане восприняли постановление с энтузиазмом, и оплата за сданные шкуры воодушевляла сдатчиков и дальше трудиться в этом направлении.
Но в трагичности судьбы алабай не уступит южнорусской овчарке. Мудрые знатоки аборигенных собак Средней Азии, российские (читай европейские) авторы – кинологи «Центра», в праведном гневе осуждающие мусульман не заботящихся о «нечистых животных», вряд ли осведомлены о том, что во второй половине тридцатых годов по приказу начальников столичного треста «Союзпушнина» (Центра), «охотники» загот контор перестреляли в Туркмении основное поголовье алабаев именно там, где были лучшие собаки – в Марыйской области, в Тедженском районе и в прилегающих к Мары и Теджену аулах и колхозах. К концу тридцатых годов хорошие собаки в этих местах сохранились лишь в отдалённых районах.
Я представить себе не могу туркмен за деньги убивающих своих собак, но упрямый ход мыслей современных авторов – кинологов «Центра» таков, что туркмены вновь стали разводить и морить голодом «тварей нечистых» с целью издевательства и пополнения амбаров СССР собачьими шкурами. А ведь план на сдачу шкур алабаев был утверждён после того, как АП Мазовер демонстрировал алабаев в1935 году на всесоюзном смотре. Вероятно, чиновников треста «Союзпушнина», присутствующих на этом мероприятии, впечатлил мех с густым подшерстком алабайских шкур.
Даже несведущий в кинологии человек, увидевший 10 – 50 особей киргизской овчарки, сказал бы, что это собаки одной породы. Для себя я выделял киргизскую САО как отдельную породу. Это собаки с хорошо устоявшимся фенотипом, похожие друг на друга по внешним данным и по характеру. “Киргиза” отличала большая массивная голова, очень широкая и глубокая, опущенная ниже локтей грудь, сильно развитые плечи и предплечья, широкая спина, этакий собачий атлет, кобели в холке 70 – 74 сантиметра, в большинстве окрас серо – белый, все оттенки серого, серо – бурый и буро – белый. Эти собаки производили впечатление, будто они большего роста и веса. У кобелей прямой тяжёлый взгляд , этим взглядом они нагоняли страха больше, чем туркменский алабай. В Киргизии их применяли как пастушьих, сторожевых и широко применяли на охоте. Как свою личную собаку я содержал одного кобеля и близко и продолжительно наблюдал еще одну особь. Не являясь родственниками и не контактируя друг с другом, эти собаки были совершенно схожего поведения. Они были лояльного отношения к женщинам, и ни при каких обстоятельствах не обижали детей. Обязательно нужно отметить очень высокие боевые качества киргизской овчарки. “Киргиза” не смущает численный перевес противников, эта собака не склонна в критических ситуациях сдаваться или бежать с поля боя.
В конце семидесятых годов в газетах была интересная статья: в горах Киргизии возвращающийся на заставу наряд пограничников увидел, как снежный барс напал на отару овец, но унести барашка барс не смог: его самого атаковала собака пастуха. Сержант – старший наряда пытался прицельно стрелять в барса из автомата, но пастух остановил его: бой был очень динамичным, собака не уступала кошке в быстроте реакции, был велик риск попасть в собаку, будь что будет. Геройский пастуший пес одолел барса, но сам был серьезно ранен, однако чабан, осмотрев собаку, заявил, что его помощника подлечат и он поправится.
Напомню, что взрослый барс весит 60-65 кг, самка 45 – 50 кг, даже если предположить, что это была самка или молодой барс, то все равно тот “киргиз” был великим бойцом: барс – это большая кошка, кроме зубов применяющая в бою большие острые когти всех четырех лап.
С конца восьмидесятых годов поголовье киргизской овчарки стало сокращаться, в девяностые годы этот процесс усилился. Киргизия небольшая страна, говорят, что порода эта исчезла, но скорее всего небольшое количество особей осталось рассредоточенным по всей территории страны.