Турнир девяти школ. Том 3. Часть 1
Шрифт:
— Мизуки сказала, что ей не нравится эта форма, может она считает так же, как и Мики?
— Мое имя Микихико!
— Да, да, да~
Раздраженный Микихико выразил свой протест, на что Эрика мимоходом согласилась, прежде чем вернуться к Тацуе:
— По этим причинам, эти двое работают за кулисами. Лео делает простую работу на кухне, а Мизуки отвечает за посуду.
Тацуя не знал какие «причины» это были, но мог проследить за смыслом. Наверное.
— Потому что они хороши с техникой.
— Верно, их внешность очень обманчива.
В настоящее время, будь это работа в доке или мытье посуды, очень редко применяется непосредственно рабочая сила.
Включая все тонкости, машины могут заменить весь ручной труд.
Проще говоря, они оба отвечали за управление автоматическими системами на кухне.
— Изначально и я был в поддержке. И, почему ты меня сюда позвала?
В этом плане Микихико не был похож на Тацую, Микихико ведь не знал, что о нем до этого говорили, наверное поэтому и не мог понять почему его сюда позвали, да и не хотел понимать.
— Разве я не объясняла много раз, что это, должно быть, была канцелярская ошибка?
— Это не объяснение!
— Хорошо, хорошо, перестать суетиться. Мы только стажеры, но мы всё ещё на работе. Посмотри, там поднос уже пустой.
— ...Эрика, я позже это тебе припомню.
Микихико оставил их и пошел к столу, но в ушах Тацуи эти слова вовсе не были «серьезными».
— Очевидно, это Микихико в первую очередь забыл... — неохотно сказала Эрика, посмотрев ему вслед, но лишь по голосу и выражению её настроение было распознать трудно.
Тем не менее Тацуя считал, что это не были истинные чувства Эрики.
— ...Может, здесь были скрытые мотивы, не знаю, но не должна ли ты к нему относиться проще?
Похоже, Эрика не поняла, что Тацуя имел в виду, поэтому ей потребовалось время, чтобы ответить:
— ...У меня не было никаких скрытых мотивов. Но ты прав, я была немножко злобная. Я знаю, что Мики не хорош в подобных ситуациях, но я всё равно...
— Хотела ему досадить?
— Хм~ может быть? Он бегает вокруг да около, когда я вижу его таким, это меня раздражает. Сейчас я понимаю, почему он не улыбается открыто, но я не знаю, почему он отказывается злиться... Его упрямство становится как у осла.
— Как мило с твоей стороны.
— Пожалуйста, прекрати.
Тацуя просто симпатизировал её словам, без каких-либо других намерений, но был захвачен врасплох неожиданно жесткой реакцией Эрики.
— Неужели я не сказала, что была немного злобной? Мики и я здесь не по своей воле, нас заставили наши родители. Даже если я выгляжу доброй, на самом деле мы просто находимся в одной лодке.
Её упрямство, несомненно, родилось из сильного сердца.
— ...Я пропущу подробности. Впрочем, не то чтобы я мог что-нибудь сделать с ответами, так что я просто притворюсь, что этого не слышал.
Тацуя всё же не собирался выходить на минное поле.
— Извини, просто ничего не спрашивай... Кстати, Тацуя-кун.
Эрика не держала зла на Тацую за то, что он её не утешил.
— Что такое?
— Тацуя-кун... ты очень обособленный.
Её интонация и слова были полностью противоположны друг другу и ни в малейшей степени не критиковали его.
— ...Это весьма резкое изменение темы разговора.
— Но я очень благодарна, что ты такой обособленный... наверное. Ты не очень добрый, так что я могу смело высказывать всё, что хочу. И ты не жалеешь меня, поэтому я не чувствую смущение... Спасибо.
Последние два слова были настолько тихими, что их почти не было слышно.
Увидев, как Эрика убежала к ближайшему столу, Тацуя подумал: «у всех есть свои собственные проблемы».
Для буфета, где не назначены места для 400 человек, столы с едой не могут быть в одном центральном месте. Буфет растянулся через весь зал на последнем этаже гостиницы, три стола были поставлены у двух стен, а также впереди, в центре и сзади, их общее количество было 9. На накрытых столах постоянно пополнялась подходящая для подростков кухня.
Исторически сложилось, что ученики из каждой школы обычно собирались вокруг своего стола.
Тем не менее только мелкая рыбешка могла сосредоточиться на еде, но лидеры из каждой школы не были так расслаблены.
По сигналу Маюми, Миюки попрощалась со своими сверстниками и пошла вместе со школьным советом.
Когда Маюми и Сузуне приветствовали лидеров других школ и были поглощены безжалостным шпионажем, Миюки тщательно следила за братом, который позади них наблюдал за Эрикой.
Она не шумела и не показывала никаких эмоций, но внутренне вздохнула.
Миюки почитала Тацую больше, чем кто бы то ни было (Миюки не только уважала его больше, чем кто-либо, она также оценивала его выше, чем кто-либо).
Она знала, что брат не идеален (но по-прежнему верила, что он, в какой-то степени, сверхчеловек).
Миюки также знала, что он обладает многими вопиющими недостатками.
И одним из этих недостатков было то, что он был не в силах поверить, что другие люди могут хорошо к нему относиться.
Это может быть частично возложено на его медлительность в том, что он не мог понять направленную к нему добрую волю.
Но более важно, что Тацуя честно был озадачен, почему люди могут положительно о нем думать.
На определенном уровне это было неизбежно.
Потому что родные родители забыли дать ему эмоцию, под названием «любовь», и даже собственноручно убрали «любовь» из его головы.
Миюки знала, что произойдет чудо, если Тацуя вернет её чувства к нему.
Но даже если так, видеть, как Тацуя по-прежнему смотрит вслед восхитительной однокласснице (даже в глазах Миюки, Эрика была неоспоримой красавицей), которая относится к нему практически ласково (Миюки считала, что это может быть «любовь»)... Из-за этой непреклонной логики, сердцу Миюки стало неспокойно.