Тусовка класса «Люкс»
Шрифт:
Кент не хотел учиться в хорошем колледже. Сказать правду, он и вовсе не хотел поступать в колледж. А годы занятий с Ноем убедили его, что некоторые люди просто не созданы для колледжа и тяготятся одной мыслью о том, что это им предстоит. Но Кенту надо было хотя бы окончить школу, и по всему выходило, что самому ему сделать это не удастся. Ему нужен был помощник. Но у Ноя была своя жизнь, и он даже думать не желал о том, чтобы обречь себя на заточение в Виргинии. Он вырвался на свободу и никогда всерьез не думал о том, чтобы вернуться. А это значило, что Кенту придется либо идти в частную школу – что Ной ни при каких условиях не смог бы оплатить, –
Все-таки ему повезло, что он учитель и делает то, чему учился. Есть масса занятий куда более неприятных, чем репетиторство. Живя скромно, он может выплачивать свои долги и отсылать немного домой, да и свободного времени у него навалом. В следующем году, ну в крайнем случае через года два, он получит ученую степень. И все-таки он задавался вопросом: не стоит ли ему, раз уж он выбрал профессию учителя, больше интересоваться успехами своего младшего брата? Он любил брата, но терпеть не мог эту скучную повинность. Автобус, взвизгнув шинами, остановился, и Ной шагнул на грязный гарлемский тротуар. Сжав на груди нейлоновую лямку, он представил себе тот день, когда сможет поселиться ближе к центру – и к Парк-авеню, где жили Тейеры.
На следующий день, к удивлению Ноя, дверь ему открыла сама доктор Тейер. Она вернулась из Хэмптона пораньше. В одной руке Ной держал эссе, написанное якобы Диланом. Доктор Тейер увлекла его на кухню.
Кухня отличалась простором и строгим шиком. Высокие шкафы, нержавеющая сталь приборов, нигде ни пылинки. Возле барной стойки сидела Таскани, ее одеяние напоминало мешок для картошки, но из тончайшей ткани. Она смотрела, как горничная выскребает из дыни мякоть, и когда они вошли, глаз не Подняла.
Доктор Тейер прислонилась к двери и заглянула Ною в глаза. Непохоже было, чтобы она нашла в Хэмптоне солнце или хотя бы выспалась.
– Вы прочли эссе? Что вы о нем думаете?
– Очень хорошо написано. Прекрасно выбрана тема.
Таскани недоверчиво подняла голову.
– Это вы про эссе Дилана говорите?
Доктор Тейер и Ной стояли в дверном проеме, прислонившись каждый к своему косяку, и когда она наклонилась, ему вдруг захотелось провести пальцем по розовым и коричневым морщинкам на ее лице, чтобы узнать, какова на ощупь ее бледная кожа.
– Ну так что же все-таки вы бы изменили? – спросила она.
– Есть кое-какие пунктуационные ошибки. В основном неправильная постановка двоеточий.
– М-м-м, – пробормотала она.
– Возможно, Дилану и не обязательно прибегать к двоеточиям, – рискнул Ной.
– Да это все его идиотка-преподавательница. Она буквально настаивала на том, чтобы он их использовал. Несносная женщина.
– Она черная, – ввернула Таскани.
– Ну так что же нам делать? – спросила доктор Тейер. – Мы должны будем это отправить уже в следующем месяце.
– Подожди-ка, мама, – встряла Таскани, рот у нее был набит дыней. – Это ты писала это сочинение?
– Нет, Таскани, –
Таскани вернулась к своему занятию. Ной тупо посмотрел на нее, забыв на мгновение, где находится. Она равнодушно ковыряла ложкой дыню. Очевидная ложь матери нисколько ее не тронула, и даже можно было подумать, что все это ей порядком прискучило.
– Разрешите мне поговорить об этом с Диланом, – помолчав, сказал Ной. – Посмотрим, не сумеем ли мы сделать что-нибудь более естественное.
Доктор Тейер дотронулась своей когтистой лапкой до руки Ноя.
– Спасибо, – тихонько сказала она.
– Ну, так что ты сам думаешь об этом эссе? – спросил Ной.
Дилан пожал плечами.
– Ты согласен с тем, что здесь написано?
– Не знаю. Я его не читал.
– Кто его написал?
– Мама. А может, репетиторша из колледжа. Она тупая. Есть в нем хоть какой-то толк?
– Написано очень хорошо, – ответил Ной, – но я не вполне уверен относительно некоторых мест. Вот, например, – он указал на вторую страницу, – «раздача ярлыков может быть такой же опасной, как любая форма терроризма; действительно, даже простое ассоциирование себя с какой-либо группой является первым и первейшим актом насилия».
– Бред какой-то, – сказал Дилан.
– Это твое эссе.
– Ну, я не знаю. Наверное, это типа по-умному написано.
– Я хочу, чтобы ты его просмотрел, а потом мы попробуем добавить туда твой собственный голос.
– Дохлый номер. Я не знаю, как это делать.
Он и вправду не знал. Единственной существенной опорой в подготовке к творческой части письменного задания стал доклад о Фредерике Дугласе, который Дилан еще прежде вызубрил наизусть. Беглый, а впоследствии выкупивший себя у хозяина раб-мулат стал их коронным достижением. «Важнейшее, на ваш взгляд, качество лидера» – «Непокорность, на примере Фредерика Дугласа». «Государственный праздник, который вы считаете нужным утвердить и почему» – «Национальный день Фредерика Дугласа». «Величайшее изобретение двадцатого века» – «Документальные фильмы, потому что из них мы узнаем о таких людях, как Фредерик Дуглас». Дилан разрабатывал тему Фредерика Дугласа с подлинной виртуозностью. В ней он чувствовал себя как рыба в воде, она была его величайшим даром. Но в его вступительном эссе Фредерику Дугласу не было места.
– Вот бы мне совсем не писать это дерьмо, – простонал Дилан. Вдруг он сел прямо, и в этой новой позе на мгновение показался Ною другим человеком. – Был у нас в школе один парень, – начал Дилан. Ной повернулся на стуле, чтобы лучше слышать. – Он сейчас в Йеле. Когда он в первый раз сдавал СЭТ, то получил 2340 баллов или около того. Но потом он сдавал его каждый месяц.
– Этого не может быть, – сказал Ной. – СЭТ сейчас состоит из трех частей, по каждой можно набрать максимум 800 баллов. 2340 – это почти высшая оценка.
– Подождите, вы не понимаете. Он сдавал за других.
– Как? – Ной усилием воли заставил свой голос звучать ровно.
– Проще простого. У него было удостоверение с его фоткой, а именем какого-нибудь другого парня, он сдавал тест, а потом этот парень тащил ему бабки.
– Сколько? – спросил Ной. Спросил чересчур быстро, чересчур заинтересованно, но Дилан вроде бы не обратил на это внимания.
– Не знаю. Много. В общем, его поймали, когда он сдавал тест в мае, а там была наша директриса, ну и она типа: «Эй, парень, ты же уже в Йеле, какого хрена ты снова сдаешь СЭТ? » Ну и он накрылся.