Твердая рука. Гамбусино
Шрифт:
Камеристка доньи Линды, забытая всеми участниками предыдущей сцены, испуганная и дрожащая, сидела, съежившись в углу комнаты.
Когда капитан поднялся, его первый взгляд случайно упал на нее; дьявольская мысль прорезала его мозг и злая улыбка искривила губы.
— Что вы там делаете? — с иронической вежливостью спросил он. — Вы забыли, что можете понадобиться вашей госпоже? Убирайтесь отсюда, да поживей!
Бедная молодая девушка смотрела на него испуганными глазами.
— Что я должна делать, сеньор? —
— Догоняйте ее, черт возьми!..
— Одна, ночью в темноте… не зная даже, в каком направлении ее искать… ваша милость?..
— Не желаете ли, принцесса, чтобы я предоставил вам конвой?
Молодая девушка залилась слезами.
Наступило молчание.
Вдруг капитан ударил себя по лбу.
— Хвала богу! — прошептал он. — Это идея! Кто бы ни послал мне ее, небо или ад, — безразлично!
И он быстро обратился к молодой девушке:
— Осушите ваши слезы, красавица, и приготовьтесь следовать за мной.
— Следовать за вами, ваша милость? — спросила она. — Куда же, бог мой?
— К вашей госпоже, — усмехнувшись, сказал дон Горацио.
И, оставив бедную девушку в полном смятении, он вышел из дому и направился в кораль.
В корале, расположенном позади дома, за деревянной изгородью помещалось около двухсот пятидесяти лошадей, принадлежавших гамбусинос.
Дон Горацио накинул лассо на ближайшую к двери лошадь, оседлал ее, обмотал копыта бараньими шкурками, чтобы заглушить шум ее шагов, вывел из кораля и привел к дому.
— Вы готовы, мое милое дитя? — спросил он, открывая дверь.
Молодая девушка отшатнулась, вся дрожа.
— Чего вы боитесь? Подойдите, говорю же я вам! Не бойтесь, я хочу проводить вас к вашей госпоже, черт возьми! — с усмешкой добавил он. — Ведь я обязан оказать любезность этой благородной сеньорите.
Молодая девушка поняла: сопротивление бесполезно, она должна повиноваться. Завернувшись в плащ, она вышла из дома, мысленно моля бога о помощи, — она была уверена, что идет на смерть.
Капитан вскочил на лошадь.
— Поставьте вашу ногу на мой сапог. Дайте мне руку… Садитесь позади меня… Вот так. Теперь зацепитесь за мой пояс и крепко держитесь, потому что — клянусь богом! — это будет такая прогулка, которую вы, моя милая, запомните на всю жизнь!
Молодая девушка все выполнила с послушанием ребенка, даже не пытаясь понять, чего от нее требуют.
— Хорошо, — сказал он. — Вы готовы?
— Да, — еле слышно прошептала она.
— Тогда в путь! — воскликнул дон Горацио и вонзил шпоры так сильно, что лошадь поднялась на дыбы от боли, а затем помчалась, как стрела.
Ночь была темна, в небе не мерцало ни одной звезды. Быстро плывущие облака беспрестанно закрывали собою луну, бледный, непостоянный свет которой только подчеркивал тьму.
Отчаянный ветер мрачно завывал, он поднимал в воздухе вихри пыли, ослеплявшие
Издали, на востоке, слышалось хриплое мяуканье ягуаров и пантер, на которое, как зловещее эхо, отвечал прерывистый лай койотов и красных волков.
В деревне прекратился шум, все огни погасли; гамбусинос, большей частью пьяные, спали крепким сном.
Был слышен лишь вой бродячих собак, попадавшихся на пути дона Горацио.
Через несколько минут капитан оставил далеко позади себя хижины искателей золота и очутился на равнине.
Тут он на несколько секунд остановился. Ему нужно было собраться с мыслями. В пустыне, где нет проложенных дорог, легко заблудиться. Капитан хотел сразу же найти верную дорогу. Только мгновение длилось его колебание. С проницательностью людей, привычных к жизни в прериях, он быстро уяснил положение и решительно направился к лесу, где действительно был разбит лагерь ранчерос.
Мы не станем уверять читателя, что в душе дона Горацио пробудилось чувство человечности, когда он решил отвезти молодую девушку к ее госпоже, — нет, дон Горацио в своем роде был человек необыкновенный, он не мог руководствоваться такими мелкими соображениями. Ему просто хотелось узнать, где находятся его враги и сколько их. Если же он увез с собой молодую девушку, то лишь потому, что надеялся сделать ее своей невольной сообщницей в предпринятой рекогносцировке.
В течение следующих десяти минут капитан продвигался очень осторожно, шагом; он почти достиг границы лагеря. Наклонившись вперед, прислушиваясь к каждому звуку, который доносился к нему мимолетным ветерком, он настороженно вглядывался в темноту.
И наконец сквозь густой кустарник, немного вправо от него, мелькнул красноватый свет, сверкнувший, как падающая звезда.
Капитан продвинулся еще немного вперед, с еще большей осторожностью; огонь усилился, и вскоре стало очевидно, что это горит костер.
— Я знал, что выслежу их, — прошептал испанец. Доехав до песчаного холмика, он остановился, сошел с лошади и сказал девушке:
— Мы приехали, сойдите с лошади. Молодая девушка покорно повиновалась.
— Слушайте меня хорошо, дитя, — продолжал дон Горацио, крепко схватив ее за руку. — Не вздумайте забыть то, что я вам сейчас скажу! Речь идет о вашей жизни!
— Приказывайте, я все исполню, — придушенным от ужаса голосом ответила несчастная девушка.
— Хорошо. Видите вы этот свет? Там, перед вами, в лесу?.
— Вижу.
— Это лагерный костер. В лагере укрылись ваши друзья. Там же находится и ваша госпожа. Не более ста шагов отделяют вас от нее. Без страха идите вперед и смело отвечайте тем, кто вас будет спрашивать.
— Что я должна ответить?
— Правду. Скажите, что я сам проводил вас к лагерю. Вы меня хорошо понимаете, не правда ли? Помните: никаких уловок!