Твердая рука. Гамбусино
Шрифт:
– Отлично сказано! – весело воскликнул тигреро. – Ну так что же мы предпримем, Твердая Рука?
– А вот что. Пока вы будете сдирать шкуры со своих ягуаров, я…
– Позвольте, позвольте! – рассмеялся тигреро. – Это совсем не мои шкуры. Ягуаров уложили вы – следовательно, и шкуры ваши.
– Никаких разговоров! – улыбаясь, отвечал охотник. – Какой я тигреро! Все вышло случайно. Эти шкуры принадлежат вам, и только вам. Послушайте меня, возьмите их себе!
– Коли так, не стану перечить. Да! Я ведь обещал подарить эти шкуры донье Марианне на ковер. Прошу принять их, токайя!
– Принимаю, – произнесла она, бросив охотнику взгляд, от которого радостно забилось его сердце. –
– Ладно, – сказал охотник, – одно дело улажено. Теперь, Мариано, ступайте снимать шкуры, а я тем временем нарублю немного сучьев, из которых мы смастерим носилки.
– Блестящая идея! – воскликнул тигреро. Трапперы и охотники – ловкие, а главное, проворные ребята. В несколько минут тигреро содрал шкуры с ягуаров, а Твердая Рука, ловко орудуя своим мачете, смастерил носилки. Аккуратно свернутые шкуры ягуаров были уложены и привязаны к спине Бигота. Бедный пес не очень, кажется, обрадовался этой ноше, но в конце концов добродушно примирился со своей участью. Твердая Рука набросал на носилки ворох листьев, а поверх них разостлал меховую седелку павшего Негро.
Уложив на это мягкое импровизированное ложе донью Марианну, оба охотника подняли носилки на свои сильные плечи и двинулись по направлению к асиенде. Впереди бежал Бигот; судя по его веселому лаю, он был в восторге от своей роли проводника.
Из предосторожности охотники шли с зажженными сосновыми факелами. И все же им нередко приходилось туго среди кромешной тьмы в этом дремучем лесу. Там и сям они наталкивались на такую непроходимую чащу, что приходилось двигаться в обход и шагать по пояс в воде. Они шли под оглушительный гомон и хлопанье крыльев многотысячных птичьих стай, вспугнутых светом факела. Мимо них то и дело проносились с испуганным ревом хищники, глаза которых зловеще горели в ночном мраке. Только теперь донья Марианна осознала, как близка была она от гибели. И хотя опасность миновала и казалась теперь только страшным сном, при одном воспоминании о ней девушку бросало в нервную дрожь. Твердая Рука, по-видимому, догадывался о том, что происходило в душе доньи Марианны. Обращаясь к ней, он поминутно отвлекал ее от мрачных мыслей. Они шли уже довольно много времени, а лесу, казалось, конца-краю не будет.
– Уж не сбились ли мы с пути? – спросила донья Марианна.
– Я охотно допускаю, – ответил Твердая Рука, – что даже мы с Мариано могли бы заплутаться в таких дебрях; но ведь нас ведет непогрешимый Бигот. Будьте уверены, сеньорита, что этот проводник никогда не даст нам заблудиться.
– Через десять минут, токайя, – добавил тигреро, – мы выйдем на дорогу, ведущую в асиенду.
Внезапно оба охотника, словно по уговору, остановились.
– Слышите? – сказал тигреро.
Девушка прислушалась: к ней явственно донеслись перекликающиеся вдали голоса.
– Вперед! Вперед! – скомандовал Твердая Рука. – Не следует оставлять долее в тревоге ваших близких и родных. Они снова зашагали, а через десять минут, как и предсказал тигреро, они вышли на дорогу к асиенде.
И тут оба охотника стали протяжно и звонко аукать. В степи и в горах крик на таких высоких нотах разносится далеко и воспринимается как призыв к сбору.
Через мгновение весь лес, казалось, проснулся: со всех сторон неслись ответные крики, между деревьями замелькали пылающие факелы. Их огни с молниеносной быстротой стекались к тому месту, где находились охотники. Послышался конский топот, из тьмы вырвались фигуры всадников. Они мчались во весь опор, размахивая факелами. Освещенные их красноватым пламенем, всадники напоминали легендарных ловчих из старинных германских
Мы не станем задерживаться на описании радостной встречи брата и сестры.
– Брат мой, – после первых же объятий обратилась донья Марианна к дону Руису, – и сегодня я обязана жизнью тому, кто однажды спас нас в прерии; если бы не он, не видать бы вам меня в живых!
– О да… быть бы беде… – подтвердил Мариано.
– Но где же он? – воскликнул дон Руис. – Мне не терпится поблагодарить его. Да где же он, в самом деле? Но охотник исчез. Воспользовавшись суматохой первых минут встречи. Твердая Рука поставил на свое место одного из пеонов, а сам незаметно нырнул в кусты и бесследно скрылся.
– Опять это бегство! Но почему, почему? – прошептала донья Марианна. – Какой странный и загадочный человек! Может быть, он опасается слишком сильного проявления нашей благодарности?
И, склонив голову на грудь, она погрузилась в глубокую задумчивость.
Глава XXIII. СЛУЧАЙ
Бегство Твердой Руки жестоко уязвило дона Руиса. В этих постоянных и, как казалось дону Руису, преднамеренных исчезновениях охотника молодой человек усматривал подчеркнутое нежелание общаться с ним. Невольно напрашивалась мысль, что за показной дикостью Твердой Руки скрывается затаенная неприязнь, а может быть, и какие-нибудь темные, далеко идущие замыслы. Но тайные мотивы этой неприязни были непонятны дону Руису. Ведь этот человек не задумываясь столько раз рисковал своей жизнью, чтобы помочь выбраться из беды ему и сестре! Эти мысли повергли дона Руиса на несколько минут в состояние крайней растерянности. Однако он ни словом не обмолвился о своих подозрениях. Когда пеоны, отправленные на поиски охотника, донесли, что Твердая Рука бесследно исчез, молодой человек лишь пожал плечами и подал знак к отправлению.
Возвращение доньи Марианны в асиенду превратилось в настоящее торжество. Пеоны с веселыми песнями и пляской толпились вокруг ее носилок, наперерыв сменяя друг друга; они всячески старались выразить свой восторг по поводу ее благополучного возвращения. Донья Марианна в свою очередь, преодолевая неимоверную усталость, старалась дать им понять, как трогает ее их ласка и любовь.
Маркиз, положительно не находивший себе места от беспокойства, вышел во двор встречать прибывших. Он наверняка и сам бы выехал в степь, не догадайся дон Руис послать к отцу гонца с известием о счастливом исходе поисков. В первую минуту встречи маркиз всецело отдался своим отцовским чувствам. Позабыв о своей аристократической спеси, дон Фернандо прижал к груди дочь, в спасении которой он уже было отчаялся. Даже дон Руфино Контрерас, поддавшись общему настроению, пролил притворную слезу и пялил на спасенную девушку свои рачьи зеленоватые глаза, тщетно стараясь придать им нежное выражение.
Донья Марианна в слезах кинулась в объятия маркиза и тут же впала в глубокий обморок – сказалось все пережитое. Это происшествие положило конец радостной суете. Донью Марианну унесли в ее комнату, а пеонов маркиз приказал распустить по домам. Их наградили деньгами и чарками мексиканской водки, что довершило радость этих добрых людей. Тигреро отклонил предложение дона Руиса переночевать в замке. К великому удовольствию Бигота, Мариано освободил пса от противного груза, и они вместе отправились домой. Стояла чудесная ночь. С ружьем за плечами в прекрасном настроении тигреро шел домой, насвистывая веселую песенку. На опушке леса из-за кустарника неожиданно вынырнул, в двух шагах от Мариано, Твердая Рука.