Твердая рука. Гамбусино
Шрифт:
– Но мы-то, надеюсь, уедем отсюда заблаговременно! – воскликнула донья Марианна.
– Нам нечего бояться индейцев, дочь моя, – отвечал маркиз. – Скала, на которой построен мой замок, слишком тверда для них; они сломают себе шею и ничего не добьются.
– Но все же, отец, не мешает принять некоторые меры предосторожности, – заметил дон Руис.
– В дни всеобщего восстания тысяча восемьсот двадцать седьмого года, – сказал маркиз, – индейцы не показывались даже на подступах к дель Торо; весьма сомнительно, чтобы и теперь
– Ну, на этот раз восстание будет посерьезнее, – возразил – Поверьте мне, ми амо, нельзя терять ни минуты. Сделайте милость, сеньор управитель, – воскликнул сенатор, – скажите наконец, кто же это так обстоятельно осведомил вас о положении дел? Дон Хосе, косо взглянув на сенатора, пожал плечами.
– Не все ли вам равно? – ответил он. – Предположим, эти сведения я получил от одного друга. Это вас устраивает?
– Позвольте, позвольте, сеньор! – возразил дон Руфино. – Это важнее, чем вы думаете. Нельзя же так, ни с того ни с сего, встревожить покой целого семейства, не представляя никаких доказательств в достоверности принесенных вами известий.
– Мой господин слишком хорошо знает меня, сеньор, как честного и правдивого человека, не способного на ложь!
– Я не сомневаюсь ни в вашей порядочности, ни в вашей правдивости, сеньор управитель; однако, если вы хотите, чтобы ваше сообщение было принято во внимание, вы должны подтвердить его неопровержимыми доказательствами или по крайней мере ссылкой на лицо, пользующееся общественным доверием.
– Ба! Ба! – заметил дон Хосе. – Никогда не мешает быть наготове.
– Да, когда ты уверен, что тебе следует это делать, – возразил сенатор. – Вот поэтому-то в качестве должностного лица… тысяча извинений, маркиз, за то, что вынужден действовать так в вашем доме… я требую, чтобы вы назвали тотчас же имя человека, от которого вы получили эти тревожные известия.
– А что скажет вам имя человека, которого вы никогда не видели, о котором никогда ничего не слышали?
– Не в этом дело. Потрудитесь отвечать, прошу вас!
– Очень возможно, сеньор, что вы должностное лицо, но меня это мало трогает. Я признаю здесь одного только господина – сеньора маркиза. Он один имеет право расспрашивать меня, ему одному только и буду я отвечать.
Сенатор, кусая губы, повернулся к маркизу.
– Почему же, Паредес, вы не хотите ответить? – сказал дон Фернандо. – Право, я не могу понять вашего упрямства в этом деле.
– Если вы этого требуете, ми амо, я могу ответить. Знайте же, что о готовящемся восстании индейцев меня предупредил один белый охотник, по имени Твердая Рука.
– Твердая Рука?! – одновременно воскликнули брат и сестра.
– Не тот ли это самый охотник, – спросил маркиз, – которому мы уже так многим обязаны?
– Да, ми амо, – отвечал дон Хосе.
– О, ему нельзя не верить! – пылко воскликнула донья Марианна. – Каждое его слово заслуживает полного доверия.
– Конечно, – подтвердил дон Руне. – Надо полагать, ЧТУ он сделал это преднамеренно, желая предостеречь нас.
– Но кто этот человек и почему он так симпатичен всем вам? – продолжал домогаться сенатор.
– Друг! – с жаром произнесла донья Марианна. – Друг, которого я никогда не забуду!
– И которого все мы любим, – добавил маркиз.
– И вы ему полностью доверяете? – не унимался дон Руфино.
– О да! Можете быть уверены, сеньор, что я не стану пренебрегать его предупреждением!
– Но, в таком случае, позвольте мне заметить вам, сеньор маркиз, что мне кажется весьма подозрительным упорство, с которым сеньор управитель отказывался назвать его имя.
– Сеньор дон Руфино, – отвечал маркиз, – Паредес – наш старый слуга, он пользуется известной свободой в обращении со всеми нами и правом, я бы сказал, вполне заслуженным правом, требовать, чтобы ему верили на слово… Но пора, однако, подумать, – продолжал маркиз, – что нам следует предпринять, чтобы не быть захваченными врасплох. Вы, Паредес, садитесь тотчас же на коня и объявите всем нашим пеонам и пастухам мой приказ немедленно перебраться с семьями васиенду и пригнать сюда же стада и табуны… А ты, сын мой, займись подготовкой загонов для животных и жилья для людей. Надо запастись фуражом и провиантом, чтобы нас не взяли измором во время осады. Сколько пеонов в вашем распоряжении, Паредес?
– У нас восемьдесят человек, способных носить оружие, ваша светлость; но я думаю, что мы сумеем как-нибудь использовать для обороны и других обитателей асиенды.
– Этого нам вполне хватит, – сказал маркиз. – По-моему, нет никакой надобности вызывать еще наших рудокопов из Квитовака.
– Тем более, – отвечал управитель, – что капитан де Ниса успел, вероятно, завербовать их в число защитников крепости.
– Вполне возможно, – произнес, поднимаясь, маркиз. – А пока ступайте и постарайтесь без промедления исполнить мои распоряжения.
Управитель поклонился и вышел.
– Не соблаговолите ли вы, маркиз, уделить мне несколько минут?-сказал сенатор.
– К вашим услугам, дон Руфино.
– О, не беспокойтесь! – обратился сенатор к брату и сестре, вскочившим со своих мест с намерением удалиться из комнаты. – Дело это отнюдь не секретное.
Брат и сестра снова заняли свои места.
– Признаюсь, – начал сенатор, – что сообщение вашего управителя встревожило меня не на шутку. Я никогда не видел индейцев бравое, но смертельно боюсь их. Поэтому, с вашего разрешения, дон Фернандо, я немедленно хотел бы покинуть асиенду.