Тверской баскак. Том Пятый
Шрифт:
Смотрю прямо в возмущенные глаза герцога и отвечаю недоумевающим вопросом.
— И где же он?! Где ваш король, когда Германия в беде?! — Тут я бросаю взгляд в сторону маркграфа. — Может быть, он защитил твоего брата, когда того сбили с коня?! Где он вообще был, ваш король, когда вы сражались на Эбенхюгельских холмах?!
Сейчас я давлю на самые чувствительные струны человеческой души — на обиду и страстное желание оправдаться перед самим собой. Иоганн бросил брата и знает об этом, но сейчас я словно бы говорю ему — нет, это не твоя
Вместо Альберта, вдруг подал голос представитель Ордена.
— Я слышал епископ Кельна посылал за помочью ко всем христианским монархам, и к герцогу Корнуоллскому в том числе, но ответа не получил ни от кого.
На это я лишь безмолвно развожу руками, мол вы сами все слышали и эти слова в комментариях не нуждаются.
Мой демонстрационный жест зал встречает гнетущей тишиной, а я продолжаю.
— Подумайте, благородные сеньоры, ведь у вас нет никаких моральных обязательств перед британским герцогом! Вы не выбирали его тогда, можете и сейчас отдать свой голос другому. Необходимо только собраться и оформить все согласно традиции и закона!
Перебивая меня, вдруг раздраженно вскричал Иоганн Бранденбургский.
— Да о чем вы говорите вообще! При чем здесь малолетний Гогенштауфен?! Как выбор его королем поможет мне вернуть брата?! Как этот ребенок может спасти наши земли от разорения?!
«Так, уже ближе к конкретике, — довольно иронизирую про себя, — это уже хорошо!»
Сдержав довольную улыбку, отвечаю на гневную тираду маркграфа.
— Здесь все просто! Великий хан признал Конрадина королем Германии, стало быть, всякий кто даст ленную присягу Конрадину станет подданым Великого хана, а тот не казнит тех, кто при принял его власть, и не зорит их земли!
Гул возмущенного недовольства стал мне ответом, и герцог Альберт даже позволил себе эмоционально рубануть рукой.
— Никогда! Никогда истинный христианин не покорится косоглазому язычнику!
Оставляю эмоции Саксонского герцога без ответа и поворачиваюсь к маркграфу Иоганну.
— Ваш брат тогда немедля возвратится домой, а Бранденбургская марка, наконец-то, вздохнет свободно! Перестанут гореть города и деревни, ордынцы не станут угонять людей. Подумайте, еще год такой жизни и на землях Германии не останется крестьян! Что вы будете есть, если некому станет сеять и жать?!
Моя речь заставила Иоганна нахмурить брови, а я уже перевел взгляд на комтура Ордена.
— Я знаю, что Орден не входит в состав Священной римской империи, но если Великий магистр признает Конрадина королем Германии, то ландмейстер Штанге немедленно вернется в Пруссии и ни один кочевник не вторгнется на Орденские земли.
С лица тевтонца можно читать его мысли, как с раскрытой книги, и я дожимаю его.
— Ведь на востоке у вас дела также идут неважно. Епископата Дерпта уже нет, датчане потеряли Ревель, Рижское архиепископство и вся Ливония под угрозой!
Я не знаю точно, взял ли Ерш Ревель или
В гробовой тишине обвожу взглядом и всю остальную публику.
— Монголы страшны на войне, но тем, кто принимает власть Великого хана, они несут порядок и процветание. Они не грабят и не забирают последнее! Все подданые Великого хана облагаются справедливым налогом. Всего лишь десятина в год!
Вижу в нацеленных на меня глазах недоверие, перемешанное с затаенным страхом, и продолжаю давить.
— Вы знаете, что вас не защитят ни каменные стены городов, ни укрепления монастырей! Единственный способ спастись и сохранить свое имущество — это как можно скорее признать Конрадина королем Германии. Стоит лишь это сделать, и все! Нашествие мгновенное прекратится. Ни один дом, ни один город, ни один монастырь боле не пострадают! Великий хан не воюет со своими подданными, и даже более того, — тут я прохожусь взглядом по лицам епископов, — все монастыри и церкви будут полностью освобождены от налогов.
Последняя фраза вызвала оживленные пересуды и интерес, особенно в глазах гостей в сутанах.
Я понимаю, что вот так вот с ходу этот вопрос не решится и еще предстоит повозится конкретно с каждым из игроков, но то, что мне удалось заронить зерно сомнения в души тех, кто меня услышал — это несомненно.
— У дверей дома охрана, под каждым окном стоит стража. — Глядя мне прямо в глаза, тяжело вздохнул Калида. — Наших стрелков разоружили!
Еще один укоризненный взгляд в мою сторону, намекающий, что такого уговора не было.
«Да, сдавать оружие мы не договаривались, — соглашаюсь с другом, — но десяток стрелков в переполненном солдатами городе все равно погоды не сделают. Есть у них оружие или нет!»
Киваю Калиде, мол ты прав, но сейчас надо просто все вытерпеть и подождать. Изображаю полнейшую уверенность и невозмутимость, а у самого на душе кошки скребут.
«То, что вопреки договоренностям забрали оружие — это плохой знак! — Четко понимаю угрозу провала всей миссии. — Он означает только одно, в случае неудачного окончания переговоров выпускать нас отсюда никто не собирается! Тут либо пан, либо пропал!»
Проговорив про себя эту мысль, немного расстраиваюсь, но тут же накидываюсь на себя.
«А чего ты ждал, когда совал голову в пекло?! Если они откажутся, то выпускать тебя им нет никакого смысла. Наоборот, твоя кровь только повяжет их всех и не позволит никому отступить по-тихому в одиночку!»
Дернув на себя створки окна, Калида впустил в комнату душный предгрозовой воздух. Высунув голову, он бросил взгляд вниз.
— Вон стоят паразиты! Стерегут у каждого окна!
Улыбнувшись, качаю головой.