Твое имя
Шрифт:
— После того как умоешься, господин хочет, чтобы ты осталась в полотенце и ждала его.
— Хорошо, — прошептала Мара, холодея.
Мара умылась, глядя, как розовеет кровь в тазу. Бьярн, Бьярн, ничего не осталось от тебя… Лишь воспоминания… Его теплая рука на макушке, его губы на ее коже, его гулкий и сильный голос. «Я люблю тебя, птаха моя…» «Я люблю тебя, Бьярн!»
Завернулась в полотенце, села на постель, кинжал спрятала под край пледа, положила сверху руку, чтобы чувствовать его, и принялась ждать. Но как ни готовилась, как ни настраивала себя, услышав, как
Вошел Лейрас, облаченный в длинный халат из гладкой тонкой материи. На груди халат распахнулся, и виднелась голая, какая-то цыплячья грудь. Он хрустел яблоком, и сладкий сок тек по алым губам.
— Хочешь? — радушно предложил он, протягивая Маре надкусанный плод.
Она качнула головой, хоть с вчерашнего вечера ничего не пила и не ела, а сейчас поняла, что ее мучает жажда.
— Зря, силы тебе понадобятся.
Подошел, сел рядом, с противоположной стороны от кинжала, прикрытого краем пледа. Кинул огрызок яблока на пол и запустил обе руки в волосы Мары, заставляя ее запрокинуть лицо. Ей хотелось зажмуриться, лишь бы не видеть этот оживший кошмар. Эти холодные глаза, эти алые губы, клыки, блестевшие во рту, но она заставила себя смотреть, пытаясь поймать тот самый, нужный момент.
— Как я ждал этой минуты, Любава! Грезил… Ты помнишь нашу первую встречу в лесу? Ты казалась духом света, спустившимся на землю. Такая юная, нежная, светлая. Я никогда прежде не видел таких. Кровь закипела, так я хотел обладать тобой, а ты, маленькая пакость, уже тогда умела задирать нос! Унизила меня отказом!
Вкрадчивый и тихий голос становился все более жестким и сквозил ненавистью. Мара едва могла дышать от страха. Она полностью в его власти. На шее бьется вена. Один укус — и уже не получится осуществить задуманное. Мара слепо шарила по пледу, но никак не могла нащупать рукоять кинжала.
— Ты станешь моей, Любава. Целиком и полностью моей! Я подчиню тебя, я возьму тебя, я выпью тебя до последней капли. Слышишь? Ты никуда и никогда больше не убежишь! Как бы мне хотелось забраться в твою маленькую голову и проникнуть в каждую клеточку твоего тела. Ты теперь принадлежишь мне, гадкая девчонка!
— Нет, — прошептала Мара. Она наконец обхватила пальцами витую рукоять.
— Что?
— Ты можешь подчинить меня, овладеть мной и выпить меня до капли! — смело сказала она, глядя прямо в глаза своему убийце. — Но главного ты никогда не добьешься! Просто ты никак не поймешь, что за жар сжигает тебя изнутри и почему тебе нет покоя! Тебе незнакомо это слово! Ну так знай: моей любви ты никогда не получишь! Хоть тысячу раз меня убей!
— Ах ты!..
Мара выдернула оружие, взмахнула им, целясь в грудь Лейраса. Она не сомневалась, что удар достигнет цели.
— Умри! — крикнула Мара, вложив в заклятие всю силу, которой обладала.
Синяя вспышка прокатилась волной, коснувшись благородного мерзавца, и Мара практически увидела, как тот, покачнувшись, рухнет замертво к ее ногам.
Лейрас действительно отпрянул, в ужасе воздев руки, уставился на свою грудь, ожидая увидеть кровоточащую рану, а секундой спустя гримаса ужаса сменилась торжествующей ухмылкой. Мара видела то же, что и он: реакция лестата спасла мерзавца. Кинжал пропорол халат, оставив длинный разрез на ткани, но на коже не оказалось ни царапины. Лейрасу словно сам темный бог ворожил: недосягаем, непобедим…
Он метнулся к Маре и крепко сжал запястье, принуждая выпустить оружие из рук.
— Плохая девочка. Очень плохая девочка! Придется тебя наказать!
Кинжал отбросил в сторону, а Мару кинул на постель, повалился сверху, прижимая ее руки. На клыках блеснули капельки яда, но Лейрас не торопился кусать, наслаждаясь беспомощностью жертвы. Зарылся в волосы, вдыхая запах. Провел кончиком языка, мерзким, как слизняк, по ее шее.
— Мы не станем торопиться, сладкая…
Мара мечтала умереть и знала, что легкой смерти не будет. Как жаль, что нельзя сказать «Умри» самой себе. Сердце тоскливо бухало в груди.
Внезапно в дверь заколотили.
— Что там еще? — прошипел Лейрас, поднимая голову.
— Господин! У ворот кареты! И стражники из отряда Вседержителя! И… Они идут сюда, мы не посмели остановить.
Лейрас поднялся, застыл на месте, сузив глаза. Он явно не понимал, что происходит, и нервно покусывал костяшки пальцев.
— Какого черта их принесло… — пробормотал он.
Запахнул халат и отправился к двери, бросив перед уходом: «Не радуйся раньше времени. Это не по твою душу, сладкая. Скоро продолжим!»
Мара кинулась к окну, пытаясь разглядеть сквозь решетку карету или стражников. Окно выходило на задний двор: отсюда не удалось бы увидеть даже ограду. Но надо что-нибудь придумать, надо как-то позвать на помощь! Конечно, людям Вседержителя плевать на игрушку Благородного, но вдруг найдется кто-нибудь, кому не все равно.
— Помогите! — крикнула она в пустоту сада. Крик метнулся раненой птицей и сник, оборванный порывом ветра.
Никто не поможет. Глупая надежда, наивная Мара… Смирись и прими свою судьбу.
В коридоре раздались шаги. Лейрас возвращается? Так быстро? Мара застыла посреди комнаты, сжав на груди полотенце, все норовившее выскользнуть из слабых рук.
Но идущих было много. Топот нескольких пар ног заполнил пространство. Все ближе и ближе! Дверь затрещала и распахнулась от мощного удара. В комнату шагнули четверо стражников в черных мундирах с золотыми позументами, встали по двое с каждой стороны от входа, замерли, вздернув подбородки. А следом в проеме двери возникла высокая фигура.
В комнату вошел темноволосый широкоплечий мужчина в белой рубашке, коротко стриженный и гладко выбритый. Он волок за собой Лейраса, взяв того за горло, а Лейрас хрипел, перебирая ногами и пытаясь удержаться от падения. Он бросил его к ногам Мары, и та, не понимая, всмотрелась в лицо незнакомца.
Незнакомец же сделал еще шаг и опустился перед Марой на колени, обхватил, прижал, уткнувшись головой в живот.
— Родная моя… — прошептал он.
Сквозь тонкую дорогую ткань рубашки виднелись плотные повязки, а кое-где на спине от усилия, с которым мужчина тащил Лейраса, выступила кровь.