Твое сердце будет разбито. Книга 1
Шрифт:
Если честно, я вообще его не понимал. То милый и нежный, то холодный и дерзкий. Ладно, милым он был совсем недолго, но я почему-то слишком сильно запомнила это. Легкое касание его губ к моим, теплые прикосновения, крепкие объятия, когда он прижимал меня к себе так, будто никого на свете не было.
Я злилась. Очень злилась. Мне хотелось плюнуть на все и уйти, но я не могла сделать это из-за нашего договора. Барс защищает меня, я делаю все, что он говорит. Мне не нужно надеяться на нечто большее. Да, он хорош
В этот раз рядом со мной Барс просидел недолго, ушел в свою комнату, а я погрузилась в чудесный мир рефератов. Однако довольно быстро меня из него вырвали — раздался звонок. Барс пошел открывать, и спустя минуту вплыл в гостиную с несколькими ароматно пахнущими коробками.
— Иди на кухню, — сказал он, и я пошла за ним. Лорд, почуявший запах, тоже поплелся следом. А котенок, которого Барсов по-дурацки назвал Обедом, решил, что без него мы точно не справимся, и помчался вперед всех.
Барс принялся раскладывать коробки по столу, но места не хватило, и кое-что ему пришлось поставить на подоконник.
— Что это? — непонимающе спросила я. Несколько пицц, суши, роллы, азиатская еда в коробочках, чизкейки. Это еще что за пир на весь мир?..
— Еда, если ты не видишь.
— Но зачем?..
— Ты сказала вчера, что хочешь есть, — хмуро сказал Барс.
— Думаешь, я до сих пор голодная? — дернулся у меня уголок губ. Он что, заботится обо мне? Как мило.
— Думаю, что ты можешь поесть сейчас. Я заказал разное, — кивнул на коробки парень.
— Чтобы я лопнула? — продолжила улыбаться я.
— Если ты лопнешь, детка, никто не будет делать мою домашку, — хмыкнул Барс. — Так что поешь и продолжай заниматься.
Пока я таращилась на него удивленными глазами, он сделал чай — себе и мне. И даже спросил, нужно ли мне его разбавить холодной водой.
— Разбавь, — ответила я, наблюдая за ним. Сегодня на Барсе были спортивные штаны и простая белая футболка. И он выглядел очень уютно. Так, что хотелось подойти к нему и обнять со спины, прижимаясь щекой к плечу.
Конечно же, отстоянной воды у него не было — Барс щедро плеснул мне в кружку холодную воду прямо из-под крана, но я ничего не стала говорить.
Мы сидели за столом и уплетали пиццу — роллы и суши, как оказалось, мы оба не любили. Лорд крутился рядом и так жалобно смотрел на меня, что я под шумок дала ему кусочек, однако потом меня поймал Барс и строго велел не подкармливать пса.
— У него диета.
Будто поняв слова хозяина Лорд коротко гавкнул и устроился у меня под стулом. А я под шумок сунула в тарелку Барса кусок пиццы, которую не могла доесть.
— Я не собака, — странно глянул на меня парень. — Не надо меня подкармливать.
— Просто мне тебя жалко, — вырвалось у меня.
— Не
— Ты какой-то…
— Какой? Ну давай же, говори, Туманова. Тупой? Мерзкий? Наглый?
— Одинокий, — ответила я. — Не понимаю, как ты живешь один. Можешь сколько угодно бить себя в грудь пяткой и орать, что ты крутой, но… Ты подросток, Дима. Тебе восемнадцати даже нет.
— Скоро уже будет, — ухмыльнулся Барс.
— Все равно. Ты не должен жить один, — нахмурилась я. Он считает себя слишком взрослым, не понимая, что это не так.
— Я никому ничего не должен. Живу так, как хочу. И ты в это не лезь, поняла?
Дима вдруг показался мне диким зверем, волчонком, который отбился от стаи и никому не дает приблизиться к себе. Готов задрать любого, кто нарушит его границы. Но, может быть, я смогу приручить его?
Откуда это смутное чувство жалости в груди. Не той, унизительной, а светлой и щемящей. Той, от которой сердцу тесно в груди?
— Дима, почему ты не живешь с родителями? — Я не должна была спрашивать, но я все равно сделала это.
— Тебе так интересно? Ок, скажу. У отца своя семья. Я ему не нужен. У него есть другие дети, нормальные, — глухо ответил Барс.
Нормальные. Это слово прозвучало хлестко. Так, словно он был ненормальным.
— А мать умерла, — продолжал Барс, и его глаза сделались жесткими. Такие глаза бывают у тех, кто многое пережил. У тех, кто знают, что такое настоящая боль.
— Прости, что затронула эту тему — прошептала я.
— Удовлетворила любопытство? Не советую разговаривать со мной на эту тему.
— Мне жаль, что так вышло с твоей мамой… — Я говорила искренне. В это мгновение мне хотелось обнять его — крепко-крепко. Чтобы утешить. Вот только он этого не хотел.
— Вам всем жаль, — усмехнулся Барс. — Но давай по-честному — всем плевать. Им плевать. Тебе плевать. Чего стоят ваши слова? Да ничего. Вы понятия не имеете, что это такое — терять кого-то.
В его голосе слышались жестокость, отголоски детской обиды и, что самое страшное, смирение.
— Думаешь, ты один кого-то терял?
— К чему вопрос?
— Не будь эгоистом. Не считай себя особенным в своем горе, Дима.
Я встала из-за стола, налила себе воду в полупустую кружку с пакетиком чая и сказала то, чего говорить не хотела:
— Мой папа умер, когда мне было двенадцать. Я раскрашивала Диснеевских принцесс и услышала, как звонит мамин телефон. У меня не было никаких предчувствий, как это часто показывают в кино. Я не думала о плохом. Я просто раскрашивала принцесс. И увидела, как мама отвечает на звонок и падает на пол. Он был вторым пилотом в самолете. Гражданская авиация. Говорят, во всем была виновата техническая неисправность, что-то с двигателями. Никто не выжил. И мой папа… тоже.