Твое время принадлежит мне

Семакова Татьяна

Мы с Геной переглянулись и я спросила:

— А где дом-то? Любопытно, хоть посмотреть, пока тут.

— Да в Некрасовке, пару километров вдоль речки, там на горку и сразу деревня за липами. А дом зелёной краской был выкрашен, оконца резные, со ставнями, таких ни у кого не было. Хотя, может, и сняли уже… последний он, прямо за ним овраг, тот уж точно никуда не делся, — разболталась старушка.

— Спасибо, — ответила коротко и села, прилаживая шлем. — Придержите пёсика?

— Придержу, что ж не придержать… — возмутилась баб Маша и заорала дурниной: — Мухтар!

А ну иди сюда, хвост облезлый!

Я порадовалась, что успела напялить шлем, а Генка дернулся, поморщившись. Натянул свой и быстро сел, повернув ключ и торопясь уехать.

Нужный дом мы нашли без труда, во дворе стояла машина, ставни были на месте, а стены перетерпели изменения и стали синими. Выглядел ухоженно, невысокий, но крепкий забор, подстриженная лужайка, детские качели и добродушная рыжая собака на длинной цепи, отчаянно завилявшая хвостом при моем приближении. Присела на передние лапы и заскулила в нетерпении, а я засмеялась и протянула руку к добродушной мордашке, как вдруг услышала грозный женский окрик:

— Вы кто?

— Простите, — разогнулась, одернув руку, и увидела крупную барыню в цветастом платье и тазом в одной руке.

— Что Вам? — спросила с вызовом, а я растерялась от такого недружелюбия и сказала ещё раз:

— Простите, этот дом принадлежал моей бабушке…

— Еще одна, — вздохнула она недовольно, а я замерла и спросила осторожно:

— Инга тоже приезжала?

— Приезжала, приезжала, — фыркнула женщина, — все тут излазила, цветы примяла, носилась сайгаком.

— Она не рассказывала, — надула губы и соврала: — Мы не общаемся, — и добавила абсолютную правду: — Стерва она.

— Это уж точно, — хохотнула женщина. — Сестра?

— Одно название, — скривилась в ответ. — Я в соседней деревне была, у другой бабки, ну и начали вспоминать, она этот дом нахваливала, а я и не была ни разу. Давно вы тут? Дом-то, поди, долго пустовал, а выглядит до сих пор как с открытки.

— Жила тут какая-то, — пожала она плечами. — Странная, не выходила совсем, даже летом. Мы в соседнем раньше жили, а потом как Алексей предложил выкупить, назанимали по родне и переехали. Хороший дом, до сих пор хлопот никаких, так, по ерунде.

— Красивый, — улыбнулась в ответ и прищурилась: — Можно я тоже похожу? Я осторожно.

— Если найду сломанный цветок — спущу собаку, — пригрозила женщина, а потом покосилась на продолжающую вилять хвостом животину с сомнением и вздохнула: — Вот зараза, то не замолкает, а то прижухла! У, лиса! — замахнулась беззлобно и хохотнула. — Чует видать, добрая ты девка. Гуляй уж, чего там… только амбал твой пусть по дорожкам ходит, этот точно все помнёт.

Амбал состроил недовольную мину, продолжая стоять столбом, а я медленно пошла за дом, пока она не передумала.

Цветники были раскинуты как попало по всему заднему двору, вплоть до самого забора. Я окинула взглядом довольно просторный участок, увидела добротную баню, явно новую, неподалёку сарай, а в самом углу участка какую-то покосившуюся деревянную будку, служившую, видимо, уличным туалетом. Сносить ее поленились,

она была засажена кустами гортензий, скрывавшие ее почти вполовину. Я ещё раз прикинула, как бы Инга могла поломать цветы и пришла к выводу, что только гортензии, либо она была на столько не в себе, что отдельно стоящие цветники попросту не заметила. Оглянувшись на дом я увидела, как женщина стоит рядом с Генкой, а тот что-то с запалом рассказывает, старательно отвлекая ее от моих перемещений. Что тут сказать, поболтать он а самом деле любил. Не теряя времени, я устремилась к гортензиям, осторожно раздвинула заросли и присмотрелась. Рядом стояло какое-то старенькое деревянное корыто с засохшей и потрескавшейся от жары грязью, но даже с моего места был отлично виден отпечаток. Отпечаток ключа, пролежавшего там долгие годы.

С сильно бьющимся сердцем я вернула цветы в исходное положение, отошла на два шага и придирчиво их осмотрела. Порадовалась, что они остались в неизменном виде, ещё немного прогулялась, посмотрела на дом и пошла обратно.

— А эту я сделал когда попал в такой переплёт… — услышала размеренный бас Георгия, усмехнулась и дослушала выдуманную на ходу историю.

— Живут же люди! — покачала головой женщина. — А у нас, деревенских, одна забота: постирать, да ужин приготовить.

— Спасибо, — сказала, привлекая к себе внимание. Она явно расстроилась моему появлению, сухо кивнула, подхватила таз и пошла в дом, а мы пошли к калитке.

— Ну, что? — спросил Генка с интересом. — Я видел, как ты по кустам шарилась.

— Теперь ясно хотя бы где Инга нашла ключ с татуировки.

— Серьезно? — удивился Гена. — В кустах? С чего бы ей туда лезть?

— Вопрос, — кивнула задумчиво и пошла обратно к дому, из которого вновь вышла женщина.

— Внутрь не пущу, — заявила она безапелляционно. — Мы там все переделали, нечего там шастать.

— Да я спросить хотела, Инга когда приезжала?

— Весной этой, не помню точно, — пожала она плечами, немного расслабившись.

— А женщина, что тут жила, совсем не выходила?

— В туалет бегала, в окно видела, куда без этого, — хмыкнула она самодовольно.

— Так она беременная была, поди, то и дело носилась.

— Да где беременная? Не было у неё живота, носилась торпедой, туда да обратно. Что ты меня путаешь?Беременная приезжала то и дело, жена Алексея, мать твоя. Странные какие-то вопросы, — проворчала недовольно, — точно бабкин дом?

— Точно-точно, — закивала с самым честным видом, но по факту выходило — врала.

— Ну-ну… — нахмурилась, уперев руки в бока, а я буркнула:

— До свиданья, — развернулась и поторопилась убраться подальше, пока она не решила устроить допрос с пристрастием.

Мы отъехали к речке, остановились и сели у кромки воды. Я переваривала информацию, а Генка томился ожиданием, будучи по природе ужасно любопытным. Хватило его минут на пятнадцать, он шумно выдохнул, а я сказала, пребывая в задумчивости:

— Моя мать — не моя мать.

— Что Лида сказала? — спросил с интересом, а я улыбнулась краешком губ: