Твои фотографии
Шрифт:
Что же, может быть, все к лучшему.
Несколько недель спустя, сразу после Нового года, Изабел выпало закрывать студию. Было совсем поздно, и, выйдя на улицу, она нашла Сэма, спящего на деревянной скамье у входной двери. Пораженная Изабел нагнулась.
— Сэм, — тихо сказала она, и его глаза открылись. Бедняга дрожал от холода. — Что ты здесь делаешь? В такой мороз! Ты, должно быть, совсем замерз!
— Я хотел вас видеть.
Он зевнул и снова закрыл глаза.
Изабел вытащила сотовый,
— Я выходила с работы, а он спал на скамье, — пояснила Изабел Чарли.
— На скамье? С ним все в порядке? — запаниковал Чарли. — Но он должен быть у друга! И даже не позвонил мне!
— По-моему, с ним ничего такого не случилось.
— Я сейчас буду. Никуда не уходите. Не двигайтесь. Студия на Дентен-стрит. Верно?
Она ждала, сидя рядом с Сэмом. Интересно, как он узнал, где она работает? Когда проследил за ней, и почему она этого не заметила?
Он пошевелился во сне и крепче прижался к ней. Она погладила его по голове.
— Все хорошо, милый…
Ждать пришлось недолго. Чарли выскочил из машины и метнулся к ней. Рубашка криво застегнута, волосы спутаны, и она приготовилась к граду упреков. Но он посмотрел на нее. Не сквозь нее. И словно увидел в первый раз. Нагнулся и поднял Сэма на руки.
— Все в порядке, — тихо приговаривал он. — Все в порядке.
И снова посмотрел на Изабел, так мрачно, что она отступила.
— Я рад, что вы оказались здесь, — сказал он, однако, и она кивнула. Он понес Сэма к машине и уложил на заднее сиденье.
— Я тоже ухожу, — пробормотала она.
Он огляделся:
— Где ваша машина.
— Я хожу пешком.
— Нет-нет, не глупите. Такой холод! Я подвезу вас.
Она не хотела объяснять, что почти не может ездить в машине.
— Я люблю гулять. Даже зимой.
— Послушайте, я понимаю, это неловко. Для нас обоих. Но пожалуйста, позвольте вас довезти. Я думал, Сэм переночует у друга. Но рад, что вы здесь оказались.
Она поколебалась. Было совсем поздно, и откуда-то доносились свист и вопли. Сэм дремал, а Чарли наблюдал за ней, стоя так близко, что мог коснуться ее лица.
Изабел прикусила губу. Если она откажется, он уедет, а так она может провести с Сэмом немного больше времени. Но если согласится, придется сесть в машину, а с ней даже нет таблеток!
Поездка займет минут пять. Люди могут умереть в считанные секунды. Могут утонуть в трех дюймах воды. Однажды мать сказала, что все хорошее в жизни имеет свою цену.
Она взглянула на разметавшиеся волосы Чарли, на то место, где шея переходила в плечо.
— Ладно, — кивнула она наконец.
Он открыл для нее дверь. Наклонившись, чтобы сесть в машину, Изабел глубоко вдохнула.
«Я могу это сделать», — твердила она себе. Он положил ладонь ей на макушку, чтобы она не ушиблась: жест такой простой и пугающий, что она на мгновение потеряла способность двигаться. Ей хотелось прижать его ладонь, и когда он убрал руку, она словно что-то потеряла. И вдохнула запах его кожаной куртки.
— Ремень, — коротко бросил он.
Она ждала, когда мотор заработает и она начнет задыхаться. Горло перехватило.
Чарли включил радио.
— Вы не против музыки? Сэма ничто не разбудит, ни кино, ни даже фейерверки. Он с раннего детства спит крепко.
Она оглянулась. И правда. Грудь Сэма мерно поднималась и опускалась.
— Какое счастье — крепкий сон, — заметила она.
— Да, стоит ему заснуть — и до самого утра.
Чарли оказался осторожным водителем. Он не торопился, словно меряя взглядом дорогу. И не сердился, когда другой водитель гудел клаксоном или собака перебегала улицу. Наоборот, останавливался и ждал, пока собака не оказывалась на другой стороне. Он свернул на следующую улицу, и Изабел увидела компанию подростков, оравших и размахивавших пивными бутылками. Один из них швырнул бутылку на асфальт. Послышался звон битого стекла. Если бы она шла пешком, наверняка наткнулась бы на них.
Изабел обхватила себя руками.
— Замерзли? — спросил Чарли, и она снова положила руки на колени.
— Совсем не замерзла.
Он проехал мимо боулинга и закусочной. Улицы становились все более пустынными. Изабел не могла припомнить, когда в городе было так безлюдно. Она попыталась придумать тему для разговора.
И неожиданно вспомнила те времена, когда ездила рядом с Люком. Он тоже любил включать радио на полную громкость и предпочитал подпевать, а не болтать с ней. Если она заводила беседу, он просил:
— Дай мне дослушать песню.
Или рассказывал о новостях в баре.
— Ваш снимок мне очень понравился, — тихо заметил Чарли, перестраиваясь в другой ряд.
— Вы о фото Сэма? — осторожно спросила Изабел.
— О нем.
Она никогда не обсуждала свою работу с Люком. Показывала ему лучшие снимки. Он хвалил их и ее, но не понимал по-настоящему, что она пытается сделать и почему этот снимок хорош или не очень. А когда она пробовала объяснить, он неизменно отвечал:
— Я обожаю их, потому что обожаю тебя.
Что для нее, конечно, было недостаточно.
— Сэм показывал мне. Теперь он хочет одного — фотографировать.
— Но мою работу вряд ли можно назвать искусством. Я тружусь на детской фабрике. Люди приходят с улицы, желая получить моментальные снимки. Иногда я делаю школьные, свадебные, именинные фото. Всем абсолютно все равно, хороши ли они. Большинство родителей хотят иметь трогательные фотографии детей.
Она осеклась, обернулась и посмотрела на Сэма. Его голова перекатилась на сиденье.