Творение Мастеров
Шрифт:
Только вот Мастер-Стеклодув Амен Цузайн не рассчитывал, что флакончик разобьет не Мария, а неловкая Клариче, которой острые осколки были не страшны. Для него главным было лишь то, что на осколки попала теплая живая кровь. И неважно, чья.
Воздух был тяжелым от противного прогорклого запаха. Небо ворочалось и кричало - вопило сотнями раскаленных голосов, истекало раскаленной кровью, дышало жаром. А от земли, на которой она лежала, раскинув руки, тянуло мертвецким холодом.
Мария
– Мария?..
Она вздрогнула и открыла глаза. Навеянное дремотой видение исчезло.
Отец еще не спал - дверь в коридор была приоткрыта, и Марии, сидящей в кресле у окна, было видно отблеск света из его мастерской, откуда изредка доносился какой-нибудь стук или лязг. Он часто засиживался допоздна.
Сейчас как никогда трудно было поверить, что прошло уже столько лет. Столько относительно мирных спокойных лет, без погромов, без чертовых еретиков, которые преследовали их маленькую семью. Столько лет, нанизанных, словно бусины, на тончайшую нить этого кошмара - окровавленного стонущего неба.
– Ты спала?
– смущенно спросила Клариче. Ее голос напоминал скрип несмазанной телеги.
– Почти. Ничего страшного.
– Как... как думаешь, я могу умереть от простуды?..
Мария едва не рассмеялась - так по-детски наивно был задан этот вопрос.
– Ты не умрешь, - твердо ответила она, поднимаясь и украдкой сцеживая зевок в кулак.
– Почему ты так уверена?
– Клариче закашлялась. Мария подошла к ее постели, склонилась над ней и потрогала лоб.
– Жар спадает. Утром тебе было намного хуже, чем сейчас. Только не забудь перед сном выпить лекарства, хорошо?..
Вдалеке что-то глухо бухнуло. Мария, забеспокоившись, подошла к окну.
Город был уже погружен в ночную темноту с россыпью фонарных огоньков. Отдаленный шум нарастал, становясь громче по мере приближения его источника. Прислушавшись, Мария различила грохот, треск, крики. А затем улица стремительно наполнилась чадящими огнями, и в окна полетели вывороченные из тротуаров булыжники и бутылки с горючей смесью.
Мария бросилась к отцу и успела увидеть, как мастер Солэ, владеющий инструментами ничуть не хуже, чем заправский дуэлянт - своей шпагой, оглушил еретика, который пробрался в его мастерскую через разбитое окно. Входная дверь, заложенная на засов, затрещала.
Клариче, наплевав на осторожность и запреты, выскочила в коридор в одной ночной рубашке и ботинках на босу ногу. Мария хотела крикнуть ей, втолкнуть обратно в комнату, сделать хоть что-нибудь, чтобы прикрыть металлические руки сестры, но не успела: дверь сдалась, и тот, кто ее сломал, бросился на девушку. В руках у него была выломанная из чьего-то забора доска. Мария схватила с тумбочки вазу...
Но
Мария вздрогнула, съежилась и зажмурила глаза в попытке отогнать жуткий влажно-хрустящий звук - но взамен пришло то, как он мешком осел на пол, уже безнадежно мертвый, сломанный и пустой. И лицо Клариче, нависшее над ним. Испуганное и... радостное. Она радовалась тому, что смогла защитить сестру, смогла наконец сделать что-то полезное своей чудовищной силой, не осознав при этом, что слишком легко оборвала чужую жизнь.
– Немедленно вернись в комнату и оденься!
– приказал отец, хватая Клариче за руку.
– Мария, глянь, что там, и бегом в подвал! Если будет возможность, беги!..
Клариче попыталась спорить, но сопротивляться отцу все-таки не решилась.
Мария высунулась на крыльцо. По улице беспорядочно метались люди, то там, то тут громыхали выстрелы, клубами валил черный дым. И кто-то швырнул в их забор бутылку...
Хлопнул взрыв - слабый, но все-таки разметавший людей как сухие листья. Марию швырнуло спиной в дверной косяк. Она почти услышала хруст собственных костей.
А потом еретики по непонятным причинам отвлеклись на нее. И она, превозмогая боль в ушибленной спине, подхваченная толпой, побежала, пытаясь увести их прочь. Сработал прямо-таки животный инстинкт - бежать абы куда, лишь бы подальше от дома, где остались отец и сестра.
Каким-то невероятным чудом сил ей хватило добежать аж до Белого Канала. На берегу было светло как днем: вода полыхала синеватым пламенем. От металлической вони, смешавшейся с запахом гари, к горлу жгуче подступила тошнота.
Мост был перекрыт. И у нее, если она собиралась оставаться в живых хотя бы ближайший час, остался один путь - в канализацию. Вернее, то, что Мария поначалу приняла за канализацию.
Несколько часов спустя Мария, прячась в подземной трубе, проклинала свои дурные сны, которые натолкнули ее на дурные мысли - а те не замедлили ожить. Конечно, глупо было винить во всем кошмары... ведь причиной всему была как раз причина ее кошмаров. Еретики, безумные фанатики, плодящиеся как крысы, которые следовали за ними по пятам.
Говорят, что сеть огромных подземных труб, опутывающая Хэйл, была предназначена для того, чтобы выдержать длительную осаду. Это казалось вполне реальным, поскольку Хэйл строился в неспокойное время Белой Войны и изначально вообще предполагался как приграничная крепость, но со временем (и с помощью торговцев) разросся до размеров немаленького города. Теперь же в трубах жили только крысы, всякая шваль и, по слухам - жуткие твари. Крысы были, шваль если и была, то в данный момент отсутствовала, а на тварей не было даже намека. Или Мария просто не разглядела в темноте.