Творения
Шрифт:
Эта цель , это намерение ( [3216] ) остаются неизменными; изменился только образ их осуществления, ибо один более удивителен и божественен, как сверхприродный, и он величественнее, чем тот, который приводит природу к осуществлению того, что согласно природе ( [3217] ). Нас не должно удивлять, что и здесь отчасти синонимы. Если различить в ' неизменный и неотменимый элемент, то нельзя избежать столь обычного для Максима использования различения - [3218] .
3216
Как я говорил в ЕА. Р. 170 (в наст, издании см.: Гл. IV. Раздел «Первое объяснение учения о Логосе*. — Прим. перев.), обычно относится к логосу и творению, хотя может относиться и к пророческому слову. Здесь это слово скорее употребляется во втором смысле.
3217
Amb 7,1097С1-4,12–15.
3218
Об
Относительно двух объяснений изменения человека в момент грехопадения, данных в Amb 8, я предположил, что первое по преимуществу принадлежит Григорию Нисскому, и воспроизведено поскольку он является для Максима большим авторитетом, а второе принадлежит, скорее, самому Максиму: Бог так образовал душу с самого начала, по причине предвиденного грехопадения, чтобы через страдания и муки она приходила бы к сознанию своего собственного достоинства и принимала бы с радостью отстранение от плоти.
Теперь пришло время представить эту точку зрения Максима суммарно. Бог, предвидя отступничество Своей твари в момент творения, сотворил человека как сложное существо, состоящее из страдательного тела и разумной души, мужчину и женщину. С непослушанием при грехопадении разумные силы души человека, предназначенные для радования Богом, погрязли в чувственных удовольствиях и привнесли для человечества продолжение рода через плотское рождение. Но цель Бога — обожение человека — осуществилась более удивительным способом. Сын Божий стал совершенным человеком, притом без растления целостности Его Матери, как при зачатии, так и при рождении. Таким образом, природа, неизменная в своей сущности, была обновлена. И конечная цель, первая из причин, — «то, ради чего все, но что само не ради чего-либо» [3219] , — рассматривается как тайна, сокровенная от век, ныне же явленная во Христе.
3219
Это определение цели Евагрия встречается в Amb 7, 1072С4 и в Thal 60, 621 А.
Было бы полезно прокомментировать это положение. Во-первых, в цель Бога внесено различение. А именно, (первоначальное намерение (цель)) предполагает некое последующее [3220] . Комбефис в своем примечании к QD 3 говорит о voluntas Dei antecedens. Он это делает с тем, чтобы истолковать различие, использованное Максимом в свете темпорального образа, ибо речь — о том, что до и после падения; и можно предположить далее, что состояние человека, вытекающее из намерения Бога, было одинаково реальным в обоих случаях. В рамках гипотезы Григория, что пол и способность страдать были добавлены в момент грехопадения, это имеет смысл, а вот в рамках гипотезы Максима, что человек таким был создан от начала, хотя и в предведении грехопадения, это смысла не имеет, поскольку здесь ничего не было добавлено к человеку в момент грехопадения. Поэтому, кажется, что лучше понимать вместе с различением – в логическом смысле — как род предшествует видам или как говорят, что счастье — есть цель человека, в то время как только в каком-то из нескольких конкретных путей он может попытаться достичь его.
3220
Ср.: LS9, s. . , II, 2.
Если допустить такое толкование [3221] , то это значит, что Бога или в отношении человека никогда не имел реального существования вне определенного ^, в котором в предведении грехопадения и его последствий Бог выбирает его осуществление. Таким образом, с самого начала Бог сотворил человека мужчиной и женщиной; использование возможностей пола, согласно повествованию книги Бытия, началось после грехопадения и вне Рая.
Преступление, формально говоря, состояло в неповиновении [3222] ; но на материальном уровне — это было предпочтением чувственного Богу со стороны, в первую очередь, разумных сил души. Это отклонение, это злоупотребление разумных сил привело к погружению в чувственное и ко всему звериному беспорядку страстей (страстей, противопоставленных добродетелям).
3221
Фон Бальтазар (Balthazar H. f von. Presence et Pensee. Paris, 1952. P. 52) различает четыре ступени в мысли Григория о человеке: 1) чисто возможное состояние (человек без греха, размножающийся каким-то ангельским способом); 2) реальное, хотя и идеальное творение человечества (конкретная универсалия? Ср.: ЕА. Р. 209 (в наст. изд. см.: Гл. IV. Раздел «Максим и логос — тропос*. — Прим. перев.))', 3) человек в земном Раю, разделенный на полы; 4) состояние грешного человека. У Максима мы определенно имеем (3) и (4) состояние. Но различены ли у него (1) и (2)? Ведь исключает разделение полов (первая ступень по фон Бальтазару) и завершается в едином человеке (вторая ступень конкретной универсалии). Итак, Максим, рассматривая вещи с высоты цели Бога (ср.: ЕА. Р. 177 (Гл. IV. Раздел «Максим и логос-тропос». — Прим. перев.)), соединяет в одно то, что должно быть различено для понимания Григория.
3222
Amb 1,1092D.
Это погружение, вполне вероятно, частично понималось Максимом как необходимое использование чувств более высокими (разумными)
Эту последнюю позицию я назвал «Максимовой», и я думаю, что не без оснований. Однако, как показывает сама грамматическая форма, в которой Максим эти позиции представляет, позиция Григория была для него равно приемлема. Эта нерешительность, наряду с постоянным влиянием платонического учения о душе как завершенной и независимой субстанции, — учения, которое он отверг, — внесла свой вклад в вариативность и двусмысленность текста относительно происхождения человека и его падения. Возможно, догматические споры прояснили его мысль (см. напр. Ер 12, 641 г.); но обстоятельства его жизни в последующие годы не предоставили ему случая снова обратиться к рассмотрению всей этой проблемы.
До сих пор я рассматривал в отрывке из Amb 8 происхождение человека и падение. Его результат так выражен Максимом: «…дабы терпением в себе страданий и бедствий, прийти [душе] в сознание себя и своего достоинства, и даже принять радостно отстранение по отношению к телу».
В толковании на Григория Назианзена в Amb 7 Максим выражает это в таких словах: «…привнесенное за счет преступления в нашу жизнь при ее возникновении бедствие» [3223] . Это бедствие — неоспоримый факт; оно также является наказанием ( [3224] ), с помощью которого наши силы могут быть возвращены к их изначальному использованию.
3223
Amb 7,1093С6 f; также 1092А1. (В оригинале ссылка дана с опечаткой. Следуя чтению трех греческих рукописей и перевода Эриугены, приведенному Шервудом в ЕА. Р. 24, это место следовало бы перевести следующим образом: «…привнесенное за счет преступления в нашу жизнь после ее возникновения бедствие», что не вписывается в предлагаемую Шервудом в этой статье трактовку позиции св. Максима. — Прим. перев.).
3224
Согласно LS9 слова и означают, соответственно, «возмездие» и «исправляющее наказание». Непохоже, чтобы это различие сохранялось у Максима.
Эта педагогическая роль бедственного состояния реальна, но это ни в коем случае не является онтологической необходимостью [3225] . Цель этой педагогики страдания является осознание себя и своего достоинства. Та же мысль встречается в Thal 1.
Осознание себя и своего достоинства предполагает возвращение к использованию способностей разума, какими бы они были без грехопадения. Я уже ссылался на описание Максимом ведущего замысла (или цели) Бога относительно творения. Его завершение — в обо- жении творения; но в описаниях Максимом конца осужденных (Богом) мы можем найти, что они (осужденные) всецело пользуются природными способностями, которые теперь очищены, обретая ясное, и кажется, дискурсивное знание Бога, но не причастие Ему [3226] . Это не более чем предположение, поскольку сам Максим не пытался сравнивать между собой то, что могло бы быть состоянием человека до грехопадения, с тем состоянием, в каком способности грешников после воскресения являются восстановленными.
3225
См.: ЕА, главу<Koros>(см. в наст. изд. — Прим. перев.).
3226
ЕА. Р. 214–219 (в наст. изд. см.: Гл. VI. Раздел «Тексты, упоминающие апокатастасиса. — Прим. перев.).
После краткого рассмотрения использования Максимом аксиомы «конец подобен началу» представляется, что лучше всего рассмотреть в деталях учение Максима о начале человека — райском состоянии и падении. «Грядущее отбрасывает тень на бывшее до него» [ «Coming events cast their shadow before them»]. Всепроникающее, доминирующее влияние цели — той цели, которую Бог заложил в творение — было уже показано. Было бы естественным дополнением к этому исследованию сфокусировать теперь внимание на самой этой цели, и на том, как она рассматривается в контексте учения Максима.
Ссылаясь на единение природ во Христе Максим говорит: «Это есть великое и сокровенное таинство. Это есть Божественный конец , ради которого и возникло все [тварное бытие]. Это есть Божественная цель , задуманная [Богом] еще до начала сущих, которую мы определяем таким образом: она есть заранее продуманный [Богом] конец, ради которого существуют все [тварные вещи], но который сам существует не ради какой-нибудь одной из них. Имея в виду этот конец, Бог и привел в бытие сущность [всех] сущих. Это есть в подлинном смысле слова предел Промысла, а также тех [тварей], о которых Он промышляет, — тот предел, согласно которому происходит возглавление в Боге [всех существ], созданных Им. Это есть объемлющее все века таинство, открывающее сверхбеспредельный и великий Совет Божий (Ис 9:5), бесконечно и беспредельно предсуществующий векам, ангелом которого было Само сущностное Слово Божие, ставшее человеком. Оно явило, если позволительно так сказать, самое глубинное основание Отеческой Благости и показало в Себе конец, ради которого, как очевидно, твари и восприняли начало своего бытия» [3227] .
3227
Thal 60,621А6-В9 (пер. А. И. Сидорова. — Прим. перев.) . , ' "O , . , "ov , , . , ' ' . , ' , , , , ' . Этот текст уже частично цитировался выше, см. прим. 26.