Твой (не) желанный наследник
Шрифт:
Отношу его в кроватку и еще долго смотрю, как он удобнее устраивается и мерно сопит.
Иду на кухню. Там сидит Лина. С чашкой кофе и смотрит в окно.
Я тоже наливаю себе крепкий напиток и сажусь рядом.
— Что же будет дальше? — задумчиво спрашивает она, продолжая смотреть на ночное небо. — Как дальше, Мэт? — переводит взгляд на меня.
В ее глазах сейчас столько отчаяния. Столько боли. И безнадеги.
Она опустила руки. Сдалась. Смирилась.
Правильно
Я придвигаюсь к ней еще ближе и теперь наши коленки соприкасаются.
Кладу руки ей на плечи. Стараюсь не поддаться искушению обнять ее, прижать к себе.
— Дальше все будет хорошо, Лина, — говорю и сам не верю в свои слова.
Как может быть хорошо, если мы не можем быть вместе?!
— Мы можем уехать, — почти шепчу. — Туда, где нас никто не знает. И никто не будет знать нашу тайну.
Нет, сдержаться у меня не получается. Я приподнимаю Лину и сажаю себе на колени. Утыкаюсь ей в плечо.
По телу сразу же проходит волна. Откуда такая реакция, если… Так не должно же быть! Но я ничего не могу с собой поделать.
— Не надо, Мэт, — просит Лина, убирая мою руку со своей ноги. — Так нельзя. Это неправильно.
— Я не могу больше слышать про «неправильно», — хриплю я и поднимаю на нее взгляд. — Не могу, Лина! Все вокруг неправильно, но что делать мне? Что? Ты в моем доме. Рядом. Рядом, но не вместе. Ты представляешь, как мне тяжело? Я ведь вернулся за тобой. Но за тобой как за своей женщиной. Я не отдам тебя никому. Слышишь?
Я обхватываю ее за талию и сжимаю пальцы.
— Не отдам, — тянусь к ней.
Лина пытается отодвинуться, но я крепко удерживаю ее. Прижимаю к своим ногам.
— Ты же не сможешь без меня, Лина, — шепчу, уже касаясь губами нежной теплой кожи на шее. Все сводит, когда я губами ощущаю, как часто бьется тоненькая венка. Все чаще и чаще. — И я не смогу. Без тебя не смогу. А Данила? Ему же нужен отец. Ты же видишь, он тянется ко мне. Я хочу воспитывать своего сына. Не тайком. Лина. Я хочу быть с тобой.
Я уже целую ее в шею, спускаюсь ниже.
— Мэт, — хнычет она. Разумом понимает, что нельзя, но я же вижу, как мурашки пробегают по коже от моих прикосновений.
— Давай уедем? — шепчу я.
Чуть ослабляю хватку на талии и просовываю руки ей под майку.
— Уедем и забудем.
Когда пальцы касаются ее кожи, словно разряд прошибает внутри. И в брюках уже давно тесно. Разве это нормально? Может, и нет. Но плевать.
Лина моя. Она уже моя. Я ее сделал своей.
Руки идут все выше и выше, пока большими пальцами я не касаюсь нижнего белья. Мы оба замираем.
Оба понимаем, что это как рубеж.
И тогда я встаю вместе с Линой и несу ее в гостиную,
Мы долго смотрим в глаза друг другу, пока я не набрасываюсь на нее с поцелуем.
Я целую ее впервые за долгое время. Целую не целомудренно в щечку, а жадно, сгорая от желания — целую ее в губы.
Сильно впиваюсь, вспоминая их вкус. Жалобные стоны Лины тонут во мне. Я не дам ей уйти. Не сейчас.
Пусть потом мы оба пожалеем, но сейчас… не отпущу.
Несмотря на ее попытки остановить меня, беру майку за низ и тяну ее. Кладу ладонь на живот. Он сразу напрягается. Поднимаю и свою майку и ложусь на Лину. Наконец, наши тела соприкасаются. И это такой кайф.
— Лина, — отпускаю ее губы и опять целую шею. — Моя Лина…
— Мэт… подожди… — она хватает мои руки, пытается остановить их, а они уже вспоминают знакомые изгибы.
— Лина, давай просто помолчим, — прошу я. — Ты же понимаешь, что это неизбежно.
— Но, Мэт…
И я опять накрываю ее губы. Лишаю возможности спорить.
И вот, когда мы уже готовы переступить ту самую черту, оба готовы! У меня в кармане начинает вибрировать телефон.
Я матюкаюсь, но останавливаюсь. Смотрю на экран. Звонят из больницы, где лежит Виктор.
— Да, — недовольно бурчу я, наблюдая, как Лина поправляет майку на себе и пытается выбраться из-под меня.
— Нам надо срочно переговорить, — слышу знакомый голос врача. — Приезжайте. Сейчас. Очень срочный разговор. Дяде вашему стало хуже. И нам надо принять решение.
28. Мэт
В больницу я приезжаю один. Лина остается дома с Данилой.
Пока еду, пытаюсь успокоиться, прийти в себя. Жалею ли я о том, что чуть не случилось только что на диване? Нет.
Но понимаю, что вернуться к тому, на чем мы остановились, будет сложно. Зная Лину. Но я уверен, что и она не устоит. Я же чувствую реакцию ее тела.
Плевать на условности! Если нам хорошо вместе, то не послать ли всех остальных с их правилами и предрассудками?!
В больнице сразу же иду в кабинет врача.
— У меня плохие новости, — говорит он, даже не здороваясь. По его лицу я понимаю, что вопрос действительно серьезный и срочный. — У Виктора отказали почки.
— Почему? — хмурюсь я.
— Такое случается. В его состоянии. Организм не справляется, а искусственное поддержание не способно полностью заменить его.
— И что же теперь делать? Должен же быть выход.
— Он есть, — кивает доктор. — Пересадка.
— Хорошо. Делайте.