Твой последний шазам
Шрифт:
В полиции, пока не начался рабочий день, нас мариновали в обезьяннике, а после вызвали писать объяснительные.
Вошли в кабинет и я сразу узнал Можаева. Он нас тоже узнал. Разулыбался. Обрадовался. Велел рассказывать, что приключилось.
Дятел пребывал в лёгком шоке, Макс с разбитым лицом сделался злым и ещё менее разговорчивым, так что отдуваться за всех пришлось мне.
Рассказал всё, как было: что Тифон скинул Сашу в воду, что телефон накрылся, и она, обидевшись, ушла. Поэтому, когда пришла её
В общем, старался как мог, ни слова не соврал, только немного преувеличил, описывая, как мы все волнуемся. Вспомнил просто, как Зою искали. Тогда действительно страшно было, ну потому что это Зоя и уже дня три прошло как её не было. Так расстарался, что самого пробрало. Вот только, что к фермерам целенаправленно лезли, говорить не стал. Сказал: искали-искали по полям, кричали, звали ну, и дошли до их двора. Заглянули посмотреть. Вот и всё. Ничего противозаконного не помышляли и уж точно не совершали.
Можаев слушал и понимающе кивал. Выражение лица у него было сочувствующее, и он ни разу не выразил сомнений в правдивости моих слов.
— Если хотите, можете позвонить её маме — Елене Соловьёвой. И она подтвердит, что сама пришла к нам и хотела, чтобы мы искали Сашу.
— Хорошо, хорошо, — покивал Можаев. — Я позвоню. Попозже. Может даже зайду. Но сейчас, поскольку документов у вас с собой нет, нам нужно провести установление ваших личностей. Сделаем запрос по месту жительства и подождем результаты. Не обещаю, что будет быстро. Они вообще там в Москве не шевелятся. А как установим, я вас отпущу. Это нужно для того, чтобы Кожуховы знали на кого заявление в суд писать. Ну, а дальше не наше дело. Пускай Москва вами занимается.
— Какой ещё суд? — подал голос Макс. — Меня вообще схватили за территорией их участка. В поле. Вы чего? Это я могу в суд подавать за то, что какие-то упоротые чуваки в спецовках меня за просто так избили.
На самом деле, Максу было обидно не столько из-за побоев, сколько оттого, что они его поймали.
— Ой, ну с Барановым разбирайтесь сами. У них частная охранная организация, — отмахнулся Можаев. — Они вас нам сдали, мы — приняли и за их действия не отвечаем.
— Давайте договариваться, пока фермеры не накатали заявление, — сказал Макс. — Мы уже так накалывались.
— Договариваться? — Можаев вскинулся, будто услышал волшебное слово. — А как нам договориться? Не понимаю. Есть прецедент, вы в нем приняли непосредственное участие. Как тут договориться?
— Ну, давайте, мы как-то компенсируем моральный ущерб им что ли, — пробурчал Макс. — Потому что больше компенсировать нечего.
— Вы, молодой человек, думаете всё так просто покупается? — Можаев помахал в воздухе пальцем. — Удивительное поколение. Может, вы ещё хотите мне взятку предложить?
Макс неопределенно пожал плечами.
— Или
— А если бы отыскали? — спросил я.
— Ну…у, — задумчиво протянул Можаев. — Медалей же всё равно нет.
— А если мы их найдем? — я вопросительно посмотрел на Макса. — Можно будет обойтись без заявлений и всякого такого?
Можаев тяжело вздохнул.
— Я бы, вероятно, мог как-то посодействовать в урегулировании претензии Кожуховых.
— Если они и найдутся, — сказал глядя в упор на меня Макс. — Если они всё же найдутся, то их ещё привезти нужно.
— Ну, так позвони Артёму прямо сейчас, — в открытую заявил Дятел.
— Давай, давай, звони не стесняйся, — одобрил Можаев. — Мы не будем мешать.
В воцарившейся тишине голос Артёма был слышен очень отчётливо, хотя и не все слова получалось разобрать, потому что говорил он раздраженно, время от времени заикаясь и желая поскорее закончить разговор.
— Ты отвёз медали оценщику?
— Не до этого сейчас.
— Что-то случилось?
— Давай п-потом.
— Нам очень нужны медали.
— Когда?
— Срочно.
Можаев одобрительно закивал.
— Я не м-могу.
— Мы в полиции.
— Чё?
— В полиции сидим. Медали привезешь, нас отпустят.
— Говорю, не могу сейчас.
— А когда сможешь?
— Не знаю. Сегодня, но п-позже. Я позвоню.
— Точно привезешь? Нам хоть понимать, что делать.
— Привезу. А за что взяли?
— За фермеров.
— Ну ясно, — было слышно, как он усмехнулся. — Разберусь с одним делом и сразу приеду.
— Ты злой?
— Очень.
— Ты там аккуратнее. Чтоб без жертв.
— Теперь уже вряд ли.
Глава 26
Вита
В моей системе жизненных ценностей обман равносилен преступлению.
Обман оскорбляет того, кого ты обманываешь и унижает тебя самого. Обман — это клетка и постоянный страх, что всё раскроется. Обман — заведомое признание своего поражения.
Я не собиралась обманывать Артёма. Хотела рассказать о Ярославе, Гашише и теплоходе позже, когда он всё-таки поинтересуется тем, что происходит у меня.
Однако теперь, из-за его внезапного возвращения, всё выглядело совсем иначе.
Готовясь к неприятному разговору, я решила, что если Артём обидится, буду просить прощения, разозлится — перетерплю, выставит меня за дверь — буду ждать конца света. Но я почти не сомневалась, что услышав про Гашиша, он всё поймет и простит.
Каково же было моё удивление, когда увидев меня на пороге, он счастливо засиял и распахнул дверь.
— Ну, наконец-то, лягушка-путешественница. А то я уж совсем волноваться н-начал.