Твоя Мари

Крамм Марианна

Я растерянно рассматриваю фотографии – спина просто красная, и все. Это пройдет через пару-тройку часов. Но тогда почему у меня такое чувство, что все мышцы отстали от костей?

Молча возвращаю телефон.

–Ну, так как? Хочешь посмотреть, что еще могу?

Он

берет из кучи дивайсов что-то черное, свитое в несколько колец, отходит в дальний угол гаража и делает резкое движение запястьем – раздается такой звонкий щелчок, что я вздрагиваю, а по полу стелется длинный, почти полутораметровый кожаный хвост кнута.

–Я… мы никогда…

–Я знаю. Кнутом работать довольно сложно, но здесь как раз достаточно места. Так что – хочешь?

Я не знаю, что сильнее во мне сейчас – любопытство или страх, все-таки это тяжелый девайс, можно получить серьезную травму. Видимо, именно это и написано у меня на лице, потому что Олег кладет кнут в кресло, подходит ко мне и берет в ладони лицо:

–Не бойся. Я не сделаю ничего, что повредит тебе. Я учился этому долго по специфическим старым книгам. Я понимаю твои опасения – кнутом можно сломать позвоночник, а можно так отсечь крылья мухе, что она останется жива и уползет.

–Надеюсь, меня все-таки постигнет судьба мухи, – бормочу я.

Олег пристально смотрит мне в глаза сквозь прорези своей маски, которая меня раздражает. Я поднимаю руку и стягиваю ее и вдруг вижу секундное замешательство на его лице.

–Отдай.

–Не нужно… пожалуйста, не надевай.

Он как-то смущенно

трет изуродованную щеку тыльной стороной ладони:

–Зря ты.

–Мне это не мешает.

Поддавшись какому-то порыву, притягиваю его к себе и целую в эту щеку. Мне действительно безразлично, я не испытываю ни страха, ни брезгливости. Олег прижимает меня лицом к груди, и я чувствую, как тяжело он задышал, как борется с собой и как не хочет, чтобы я поняла его чувства. И именно эти эмоции открывают мне его с другой стороны. И я почему-то тянусь к нему сердцем…

–Все, Мари, хватит. Иди к стене.

Он снимает меня со стола, подталкивает к стене, в которую вбиты крюки, ставит между двух и застегивает на запястьях кожаные наручи с карабинами, которые крепит к крюкам. Проделав то же самое с ногами, отходит назад и предупреждает:

–Только не пытайся меня обмануть.

Обманывать не приходится – я выдерживаю только восемь ударов, после которых мне кажется, что я вот-вот умру. Выдавив из себя слово «красный», я обвисаю на крюках, задыхаясь от неожиданных ощущений. В теле такая легкость, словно я потеряла собственный вес, в голове легкий шум, обычно предшествующий обмороку. Но я не теряю сознания – Олег быстро снимает меня с крюков, несет на кровать и ложится рядом. Я вдруг чувствую, как его тоже трясет, словно в ознобе. Открываю глаза и пугаюсь – он лежит на спине, закрыв глаза, тяжело дышит, и по телу то и дело бегут судороги. Домспейс…

Конец ознакомительного фрагмента.