Твоя навеки
Шрифт:
— Ты стала настоящей британкой. Кто бы мог подумать? Расскажи о своем муже.
— Он намного старше меня. Он очень добрый, смелый, прекрасный отец. Он относится ко мне, как к принцессе.
София не скрывала того, как гордится Давидом.
— Как хорошо. А сколько у вас детей?
— Две девочки. Онора и Индия.
— Прекрасные имена. Онора и Индия, — повторила Мария. — Очень по-английски.
— Так и есть, — ответила София, вызывая в памяти заплаканное лицо Индии в аэропорту.
Ее пронзила тревога: вопросы Марии вызвали у нее
— Я знала, что ты непременно будешь иметь отношение к театру. Ты всегда была примадонной, с самого рождения. Помнишь, какие мы ставили пьесы, когда были маленькими?
— Я всегда играла мальчиков, — рассмеялась София.
— А мальчики не хотели к нам присоединяться. Помнишь, как мы заставляли взрослых платить за представления?
— Да, помню. Только не могу вспомнить, куда мы тратили эти деньги.
— Сначала мы хотели отдать их на благотворительность. Но мне кажется, что они были потрачены у первого же киоска со сладостями.
— Ты помнишь, как Фернандо уговорил Августина — или подкупил его? — чтобы тот появился голым во время нашего финального танца?
— Я помню, да. Бедняга Ферчо. Он в Уругвае, ты знала? — вздохнула Мария.
— Да, я видела Еву Аларкон, помнишь ее?
— Конечно. Она же вышла замуж за твоего Роберто.
— Он никогда не был моим Роберто, — сердито вымолвила София. — В общем, они были в Англии, поэтому мне известны некоторые новости.
— Августин все еще в Вашингтоне. Он приезжает раз в год, один, так как его жене эти посещения не по нраву. Бедняжка Августин, ему не очень-то повезло с женой. Но Рафа здесь. Он женат на Жасмин. У него чудесные дети, и Жасмин тебе понравится.
Мария и София долго говорили о прошлом. Обеим этого очень хотелось. София решила, что так она сможет ощутить свою причастность к тому, чего уже не вернуть. Возможно, беседа с кузиной поможет ей наверстать упущенное за долгие годы разлуки. София слушала как зачарованная, иногда искренне удивляясь услышанному, иногда смеясь, когда Мария рассказывала о том, как жила ее семья все эти годы. София, как и прежде, стояла на коленях, держа невесомую руку Марии. Раньше тело Марии было таким роскошным — Пако называл ее формы женственными. Сейчас от нее осталась лишь тень. Без волос она казалась абсолютно беззащитной. Ее улыбка трогала Софию — она отдала бы все, лишь бы повернуть время вспять.
— София, все эти годы... — с грустью в голосе начала Мария и вздохнула.
— О Мария, лучше не вспоминать того, чего не изменишь, — ответила София, взмахнув рукой.
— София, мне очень жаль.
— Мне тоже. Я не должна была так долго не давать о себе знать. Мне надо было...
Лицо Марии исказилось гримасой боли.
— Позволь мне сказать, ведь ты не знаешь всей правды.
— Что ты имеешь в виду? Мария, о какой правде ты говоришь?
Мария подняла на нее свои глаза цвета каштана. Они казались бездонными на ее изможденном лице. Последние двадцать с лишним лет ее отравляла мысль о том постыдном поступке,
— Я соврала тебе, София. Я солгала и тебе, и Санти.
Мария отвернулась, не в состоянии продолжать дальше. Пристыженная, она погрузилась в молчание.
— Но о чем ты говоришь?
София вдруг ощутила, как у нее на лбу выступил холодный пот. «Только не ты, Мария!» — молила она про себя.
— Когда я узнала, что вы с братом были любовниками, я страшно рассердилась. Раньше ты все рассказывала мне, а на этот раз даже не намекнула на истинное положение дел. Я узнала обо всем последней, когда ты уже уехала. А ведь я была уверена, что так не поступают с лучшей подругой.
Крупные слезы катились по ее щекам, оставляя мокрые пятна на подушке.
— Мария, я не могла тебе рассказать. Я никому ничего не сообщила. Никто бы мне не разрешил выйти замуж за двоюродного брата. Это же был позор!
— Я знаю, но я ощущала себя такой обделенной! Ты не написала. Ты писала только Санти. Ты не стала утруждать себя мыслями обо мне. Как будто я ничего не значила в твоей жизни. Ничего. Пустое место.
София вдруг догадалась, к чему ведет Мария.
— Ты сделала так, что он не получал моих писем?
Она не верила в то, что произносит эти слова. Мария никогда не поступила бы с ней подобным образом. Она никогда не была мстительной. Но София не имела права на чувства. Мария умирала. София не могла выразить боль, которую только что испытала.
— Я знала, что мама безутешна. Она перестала улыбаться, ей не хотелось жить. Наша семья была развалена изнутри. Мама и Анна не разговаривали почти год, и прошло много лет, прежде чем они хоть в чем-то нашли общий язык, но все равно того, что было, вернуть не удалось! Перед Санти открывалось блестящее будущее. Папа был в отчаянии, он не мог видеть, как из-за тебя все рушится. Я написала и...
— И сказала, что он встречается с Максимой Маргулис, — закончила София.
Она вспомнила, что то письмо разбило все ее надежды. Они отражались сотнями огней в огромном зеркале, и это зеркало рухнуло наземь, рассыпавшись на мелкие осколки. Следующий год она провела в Лондоне — ей было страшно вспоминать, каким пустым и безрадостным он был. Санти не написал, потому что так и не получил от нее вестей. Он не знал, где ее искать. Он ждал письма, как и она. Он никогда не прекращал любить ее.
Груз этого признания раздавил ее. София опустилась на пол, не веря тому, что только что узнала. Она отдала своего ребенка, потому что решила, что он не нужен Санти. Но все оказалось ложью. Санти любил ее по-прежнему. Последние двадцать три года прошли перед ней, как вспышка. Она стала жертвой недоразумения, поддалась обману. Мария никогда не узнает, что натворила.
— Прошу тебя, София, прости меня! Попытайся понять, почему я так поступила. Санти даже не знал Максиму Маргулис. Он чуть не умер без тебя.