Твоя невеста – смерть
Шрифт:
– Я бы хотела побеседовать с вашим сыном, Маргарита Федоровна. Просто для прояснения полной картины.
– Господи! – Маргарита прижала руки к груди. – Да что с ним говорить-то? Он-то что может сказать? Только лоботрясничает да деньги клянчит, больше ничего. Чем он вам может помочь?
– Не знаю, возможно, что и ничем, – ответила я, проходя в квартиру. – Но я всегда разговариваю со всеми, кто имел прямое отношение к покойному.
– Ну… Проходите, – пригласила Маргарита в комнату. – Только, по-моему, зря вы время тратите. Даниил в последнее время
– А он дома? – поинтересовалась я, усаживаясь на диван.
– Нет его, опять с утра усвистал куда-то. Правда, обещал к пяти быть.
Маргарита взглянула на часы. Я последовала ее примеру. Времени было три минуты шестого.
– Если хотите – ждите, конечно. Но Данилово «к пяти» может означать и к девяти, – с грустной усмешкой поведала она. – Причем завтрашнего дня.
– С вашего позволения, я подожду, раз уж приехала.
– Ждите, – пожала плечами Маргарита.
Минут сорок мы с Маргаритой непринужденно беседовали как бы ни о чем. Правда, от меня не ускользнуло, что Серебрякова постоянно посматривает на часы и периодически вставляет фразы типа «да на что он вам сдался, что толку с ним говорить, сейчас только воду намутит» и тому подобное.
Наконец послышался звук отпираемой двери, а затем шорох в прихожей и недовольный голос Даниила:
– Ну что ты, мать, здесь все раскидала-то!
– Чего я раскидала? – тут же взвилась Маргарита и энергично прошла в прихожую.
– Да разуться негде.
– К нам люди пришли, – строго возвестила Маргарита.
– А, люди… Что за люди-то?
По интонации Даниила я сделала вывод, что отпрыск Серебряковой находится не в лучшем своем настроении. Тем не менее это ни в коей мере не повлияло на мои планы. Даниил тем временем прошел в комнату, окинул меня мрачным взглядом и поздоровался уже знакомым мне «здрасте».
– Привет, – улыбнулась я. – А я вот с тобой хочу поговорить, Даниил.
– А что со мной говорить-то? – сразу набычился Серебряков.
– Да нечего с ним говорить! – ту же вступила Маргарита, просверливая сына почти что ненавидящим взглядом. – И не стыдно тебе перед людьми? Ведешь себя как…
Она замолчала на полуслове. Даниил же прошел на середину комнаты и бухнулся в кресло, попутно доставая с журнального столика какой-то рекламный проспект. Открыв его на первой попавшейся странице, он, не поднимая глаз, спросил у меня:
– О чем вы поговорить хотели?
– Даниил, ты как вообще с отчимом ладил? – начала я.
– Никак не ладил, – мрачно ответил Даниил, по-прежнему не поднимая глаз и якобы читая рекламный проспект строительной фирмы.
– А что ж так?
– Вот так вот…
Содержательного диалога явно не получалось.
– Ты нормально разговаривать можешь? – не выдержала Маргарита.
– Нет, – ответил Даниил.
Серебрякова подскочила к сыну и вырвала у него рекламный проспект.
– Ты что меня перед человеком позоришь?! –
– Мам, отстань, а! – лениво буркнул Даниил. – Меня спрашивают, я отвечаю как могу. Чем недовольны-то?
Он взглянул на меня, как бы адресуя этот вопрос и мне тоже. Мне, признаться, больше всего хотелось врезать этому сопляку как следует, чтобы научить разговаривать со старшими, и в первую очередь с матерью, но я, разумеется, сдержалась.
– Понимаешь, Даниил… – терпеливо продолжила я почти ласковым голосом, – меня интересует все, что связано с твоим отчимом. В том числе и отношения с тобой… Все, что его касается, понимаешь…
– Понимаю, – чуть ухмыльнулся Серебряков. – А что вас интересует? То, что я с ним не ладил, – это не я виноват, а он.
– У тебя вечно все виноваты! – в сердцах бросила Маргарита.
– Потому что он вел себя как… ну, это… неправильно, короче… Да и вообще он мне не отчим, должен был только им стать. Да вот… Не получилось.
– Да как у тебя язык поворачивается! – на глаза Маргариты навернулись слезы. – Он за тебя в институте платил, из милиции вон тебя один раз вытащил, когда ты с дружками своими набедокурил. Да и квартиру свою тебе хотел оставить…
– Мам, мам, ты чего говоришь? – заволновался Даниил. – Какая милиция, ты что? Ты что?
Я внимательно слушала и не вмешивалась. Меня, безусловно, заинтересовало упоминание о милиции, а особенно насторожил тот факт, что Даниил после этого сразу засуетился. Было видно, что он если и не напуган, то здорово обеспокоен. И еще насторожило меня упоминание о куриловской квартире.
Пытаясь поправить обстановку, Даниил моментально скинул с себя деланый равнодушно-нагловатый вид и обратился ко мне:
– Вы мне задавайте вопросы по порядку, так мне проще будет отвечать.
– Хорошо, – кивнула я, порадовавшись, что фраза насчет милиции пошла на пользу разговору. – Давай поконкретнее объясни, что значит «неправильно себя вел»?
– Ну, он распоряжался тут как хотел… – Даниил все же заметно понизил тон по отношению к Курилову, да и на мать смотрел уже не так недружелюбно, как в начале разговора. – Меня воспитывать пытался… Строить, короче. Он же спортсмен – понимаете, наверное… Нет, я ничего такого не хочу сказать, – спохватился Даниил, покосившись на мать, – может, он и нормальный мужик был, но чего ко мне-то придираться? То ему не так, то ему не эдак, машину вон мать подговорил у меня отобрать.
– Слово-то какое нашел, подговорил! – не выдержала Маргарита. – Он вообще-то в первую очередь с тобой сто раз говорил, чтобы ты пьяный за руль не садился! А тебе все до лампочки! Спасибо должен ему сказать, а то бы в аварию сто раз уже попал! Он за тебя же и волновался!
Высказав все это, Маргарита поднялась.
– В общем, так! – сказала она. – Мне надоело все это слушать! Уши сворачиваются от твоих речей. Вырос сынок неблагодарный. Я лучше на кухню пойду, чтобы не слушать тебя.