Ты будешь моей
Шрифт:
— Из преподавателей в уборщицы? — его брови ползут вверх. — Отличный шаг по карьерной лестнице, ничего не скажешь.
Мне становится дико обидно. Он ничего не знает о моей жизни, и все эти его издевки бьют прямо в цель. По самому больному.
— Меня здесь запер твой этот… — пытаюсь подобрать слово, но возвращаюсь все равно к первоначальному варианту. — Прилизанный. Я давно уже должна была оказаться дома, а не спать, как какая-то сиротка, сложившись в три погибели.
— Толик? Я его как раз сегодня уволил.
— За что? — срывается с языка
— За то что хуи пинал и ссал мне в уши относительно готовности к открытию. На деле все оказалось куда хуже, чем он мне обрисовывал по телефону, — Ян кривит губы, и мне почему-то кажется, что одним увольнением там не обошлось.
Может, я поэтому оказалась запертой здесь? Валяется сейчас Толик под каким-нибудь мостом с разбитым всмятку лицом и помнить не помнит обо мне.
— Неважно… Меня это все равно не касается. Подпиши акт об отказе от претензий, пожалуйста, и я поеду. Хочу домой, — откровенничаю слишком по-детски, но на самом деле просто усталость сказывается.
Недавнее увольнение, долг перед бывшим шефом за его разбитую машину, повышение стоимости Надиной операции, когда и первоначальная сумма была фактически неподъемной… Я вымотана всем этим.
Слишком много проблем, которые нужно решить.
— А вдруг у меня есть претензии? — Ян начинает издеваться по новой. Ну видит же, что я на ногах едва стою. — И что по оплате, кстати. Он тебе уже дал денег?
— У нас нет предоплаты, — цежу, сжимая зубы.
А саму накрывает отголосками той боли, которую я никому не пожелаю испытать. Уродливый шрам внизу живота начинает жечь, я по инерции прижимаю ладонь к этому месту.
— Ну тогда пошли проверять твою работу, А-га-та.
Растягивает по слогам, намекает на то, что не забыл. Интересно, с каких пор Ян помнит имена своих игрушек?
— Ты серьезно? Сколько сейчас вообще времени?.. — оглядываюсь по сторонам в поисках часов.
Ян медленно вытаскивает телефон из кармана, смотрит на экран бегло.
— Почти три, — пожимает плечами.
— Я торчу здесь с самого утра без возможности хотя бы элементарно выйти, чтобы продышаться после химии. У меня раскалывается голова, я вся грязная и потная, — со стороны, наверное, все это больше похоже на непрофессиональные жалобы.
— Тогда, конечно, можешь идти.
Я выдыхаю. Все-таки не такая Ян скотина.
— Сейчас принесу договор для подписи.
Уже разворачиваюсь, как вдруг меня останавливает язвительное:
— Но получится так, что ты махала здесь тряпкой бесплатно. На добровольных началах.
У меня сжимаются кулаки. От бессилия. Хочется бросить все к черту и действительно уйти с гордо поднятой головой, хлестнув напоследок самой грязной тряпкой из сегодняшних по лицу Яна.
Я больше не спорю с ним. Молча спускаюсь на первый этаж и жду, когда он явится следом.
Занимаю уже привычный, облюбленный мною диванчик и принимаюсь наблюдать за тем, как Ян ходит туда-сюда с умным видом и водит пальцами по поверхностям.
— Ладно, детка, я сдаюсь, — он вскидывает ладони. —
Демонстративно игнорирую его, и Ян начинает вскипать от моего затянувшегося молчания и бездействия.
— Сейчас что не так? — раздраженным тоном задает вопрос.
— Никаких «деток» здесь нет. Ты закончил со своей проверкой?
— Агата Юрьевна, ты со всеми клиентами таким тоном разговариваешь? — он заламывает бровь.
— Исключительно с избранными, — парирую в ответ. — Из черного списка.
— А я уже там?
— Прямо сейчас занесу.
— Надо было озвучить мне это после оплаты. Недальновидно, Агата Юрьевна.
Я злюсь до такой степени, что у меня скрипят зубы. В этот момент никто из нас ничего не говорит, поэтому в следующую секунду Ян отчетливо слышит не слишком приятные звуки моего завернувшегося в узел от голода желудка.
— Так ты правда сидела здесь одна весь день?
Даже с учетом приглушенного освещения я вижу, как его брови резко съезжают к переносице. Он хмурится и подходит ко мне. Смотрит сверху, а я краснею, потому что его пах сейчас на уровне моего лица. И все это слишком двусмысленно.
— Да. Зачем мне тебе врать?
Лицо Яна меняется. Становится каким-то непроницаемо холодным, в глазах появляется что-то темное.
Мы переходим к официальной части, когда я достаю договор из сумки. Костров спокойно все подписывает, больше не пытаясь язвить, и переводит деньги на счет фирмы, оповещая меня об этом повернутым к моим глазам экраном телефона.
— Ты голодная? — спрашивает на очередное внезапное урчание.
— Если захотите еще раз воспользоваться услугами нашей компании, все данные для связи у вас есть. При заключении договора на полугодовое обслуживание мы предоставляем скидку в десять процентов… — начинаю монотонно тараторить заученную фразу на прощание.
— Я тебя не об этом спрашивал. Но меня заинтересовало. Если ты лично будешь приезжать каждый раз и сменишь свои бесформенные штаны на короткие шортики, я подумаю о продлении услуг. И даже десять процентов сможешь себе оставить. На чай.
Его пальцы подцепляют шлейки на моих джинсах, и Ян притягивает меня к своей груди. Все происходит настолько резко, что я утыкаюсь в нее кончиком носа, не успев выставить ладони вперед.
От слишком знакомого запаха голову кружит еще сильнее. Почему он не мог сменить парфюм? Я бы тогда гораздо быстрее взяла себя в руки, чтобы разукрасить его щеку смачным красным отпечатком.
Всю силу вложила в пощечину. Уверена, если бы так не устала сегодня, получилось бы эффектнее.
Но и так тоже ничего. Удовлетворение волной потекло по окаменевшим мышцам.
Моя эйфория длилась недолго. Ровно до того момента, как мужские пальцы легли на шею, предупреждающе сдавливая ее.
Ян развернул нас так, что теперь спиной я упираюсь в барную стойку, а он стоит передо мной. Вернее не просто стоит — дышит шумно, я вижу, как раздуваются крылья носа, и напирает все ближе.