Ты доиграешься, босс!
Шрифт:
— Я постараюсь... Постараюсь сделать всё, что в моих силах, — зарывается лицом в мою шею. — И это... Извини меня за то, что наезжала на тебя. Оказывается, ты вовсе не такой козлина.
— Попробуй заснуть, а я постараюсь не забодать тебя во сне.
Она приподнимает голову и смело вжимается в мои губы. Этим мягким поцелуем она словно хочет донести до меня всё то, чего не может выразить словами.
Но дело в том, что мне это вовсе не нужно.
Как никогда я был искренен с ней. Это не было хитрой уловкой. Я нисколько не играл. Не притворялся
Я говорил так, как чувствовал, за что был щедро вознагражден нежным поцелуем.
И именно этот поцелуй стал самым что ни на есть настоящим, за всю историю поцелуев, что у нас были.
— Спокойной ночи, Даймонд, — шепчет она, обжигая губы своим дыханием.
— Сладких снов, Ассоль.
Глава 22. Ассоль
Продрав глаза ранним утром, я не сразу понимаю, где нахожусь, но, когда обнаруживаю себя в объятиях сладко спящего Даймонда, всё становится на свои места.
Мы проспали в обнимку всю ночь! Боги!
Вчера днем я поймала себя на мысли, что не будь он таким невыносимым эгоцентристом, я давно бы уже втрескалась в него по уши.
Однако уже вечером я познакомилась с его «обратной стороной». И она не дала мне никаких шансов. Я подсела на него. Жестко.
Даймонд Неттинг мне небезразличен… А это значит, я крупно влипла.
Еще какое-то время полюбовавшись спящим Даймондом, я выпутываюсь из его объятий, накидываю на себя халат и спускаюсь в кухню, чтобы помочь маме с завтраком.
— Он ещё спит? — интересуется она, взбалтывая яйца на омлет.
— Ага, Даймонд вчера испытал стресс, а теперь отсыпается.
— И всё же, я до сих пор не могу тебя раскусить, — бросает на меня осуждающий взгляд. — Зачем нужно было выдумывать дурацкую историю с Джейкобом, когда у тебя такой шикарный Даймонд!? Ты же понимаешь, что поставила его в неловкое положение? И, судя по всему, он действительно тебя любит, раз решился пойти на такое ради тебя.
Я призналась маме во всём. Во всём, кроме того, что я киллер, и что отношения между мной и Даймондом нельзя назвать никак иначе, кроме как фиктивными.
Поначалу, как и любая другая мать, она была дико возмущена, но в итоге всё же сбавила обороты и нашла моему поступку оправдание.
Ей самой по молодости порой приходилось идти на обман. Ради отца. Во имя любви.
— Мамочка, прости, пожалуйста, свою глупую дочь, — обнимаю её из-за спины. — Обещаю, что больше такого не повторится. А Даймонд и правда замечательный. Мне с ним хорошо.
— Я это вижу, родная. Ты очень похожа на меня. У меня так же горели глаза, когда кому-то стоило вслух упомянуть имя твоего отца.
Ох.
— Только прошу тебя, давай оставим грустное на потом?
— Давай, дочка. Поди разбуди своего ненаглядного, пусть присоединяется к завтраку, — мило она улыбается.
— А я уже иду на запахи! Пахнет у вас превосходно! — глубокий голос "моего ненаглядного" заставляет нас обеих вздрогнуть.
— Даймонд, спускайся к нам! — подзывает мама, накрывая на стол. — Тебе чай или кофе?
Он находится в лёгком недоумении. Полагаю, не ожидал, что его назовут настоящим именем, да ещё будут любезничать с ним с утра пораньше.
— Кофе, если можно, — осторожно присаживается напротив меня и беззвучно произносит: — Даймонд?
— Я во всём созналась, — развожу руками. — Так что можешь быть собой.
— Собой? Тебе вряд ли это понравится, — лукаво добавляет. Я в шутку тычу в него пальцем.
Мама ставит на стол кружку кофе для Даймонда и мятный чай для меня, а я помогаю ей разложить омлет по тарелкам.
— Даймонд, расскажи, какие у тебя планы на мою дочь? Насколько серьёзны ваши отношения? — она берет короткую паузу и добавляет: — Скажем, по десятибалльной шкале.
Вот чего-чего, но, чтобы поперхнуться чаем из-за такого вопроса я вовсе не планировала.
Я откашливаюсь и извиняюсь, а Даймонд как-то странно смотрит на меня. Как будто у него уже заранее был заготовлен ответ.
Даймонд прочищает горло и спешит ответить маме:
— Мария, планы на вашу дочь у меня растут в геометрической прогрессии. Ещё вчера я мечтал быть с ней всё своё свободное время, а сейчас понимаю, что мне уже хочется большего. И так происходит изо дня в день. Не удивлюсь, если сегодня я полюблю её ещё сильнее, чем вчера, — он переводит проникновенный взгляд на меня, берёт за руку и нежно поглаживает пальцы. И то ли от этого нежного прикосновения, то ли от его слов, произнесённым бархатным голосом, по всему моему телу проносится приятная дрожь. — А по поводу степени серьёзности наших отношений, так её вряд ли можно оценивать по десятибалльной шкале. Этого слишком мало, чтобы говорить о любви. Здесь нужна шкала куда больше.
Бог ты мой!
Нисколько не удивлюсь, если подо мной образовалась лужа. И ведь я не дура, поскольку прекрасно понимаю, что с его стороны это всего лишь игра.
Но, чёрт побери, должна признать, играет он отменно.
Мама с восхищением смотрит на нас. Слова Даймонда смогли её растрогать до слез.
В результате она берёт салфетку со стола, смахивает ею свои скатившиеся слёзы и складывает руки в молитвенном жесте.
— Дети мои, я благословляю вас. Любите друг друга что бы ни случилось. Поддерживайте в трудные минуты жизни и будьте компасом друг для друга.
Господи, как же мне стыдно перед мамой.
Не представляю, как она расстроится, когда я признаюсь ей, что с Даймондом покончено. Он первый и, надеюсь, последний мужчина, которого я познакомила с мамой.
Видеть её надежды, и знать, что в итоге они разобьются вдребезги — невыносимо больно. Я не имею право причинять матери страдания. Она и без того, с недавних пор, живёт с одной лишь болью и надеждами в сердце.
Внезапно Даймонд переваливается через весь стол, обхватывает ладонями мое лицо и настырно целует меня. По-взрослому. На глазах у мамы.