Ты, которому можно все
Шрифт:
– Я планировал сегодня поиграть, – медленно сказал Ник, с трудом оторвав взгляд от прядки, которая падала прямо на мягкую оголенную округлость груди – если платье спустится на пару миллиметров ниже, то выглянет сосок.
– Правда? И ты не сорвешься и никуда не убежишь с Максом? – ровным голосом спросила она, чуть поменяв положение. Ее темные глаза все еще сердились на него, волосы разметались по плечам, скулки напряглись. Не его сладкая девочка. Мегера. Ник где-то прочитал, что мегерой называли древнегреческую злую богиню с волосами-змеями, мстившую за убийства и насилие. Интересно, она и вправду
– Тома, ради бога. Ты же видела, что вчера случилось в клубе. Это была не просто моя прихоть, – попытался осадить Ник.
– Просто технический сбой. А ты пришел под утро!
Он глубоко вздохнул, глядя в сторону – возразить нечего. Он сам виноват. Он не сказал ей о настоящих проблемах, потому что знал, что она переполошится. Макс тоже не рассказывал Лизе об угрозах и полувменяемом сыне депутата, который хотел отжать их помещение. Он появился всего месяц назад, а нервов высосал уже прилично.
Но Тома ничего не знала и, конечно, имела право возмущаться. И все равно у него руки чесались поставить ей кляп и устроить публичную сцену с образцово-показательной поркой.
Видимо, Тома это поняла, потому что после длинной паузы сама вдруг пошла на мировую:
– Ладно. Давай играть. Я хочу забыть обо всем, хотя бы на этот вечер…
Прочитав немалую степень тоски в ее глазах, Ник вдруг устыдился. Она красивая, умная, сексуальная женщина, которая заслуживает внимания. И которая очень мало получала его от своего партнера в последние три-четыре месяца. У него было слишком много работы, и он не справился с планированием. В результате – секс в лучшем случае раз в неделю, полноценные и игры – того реже, и разговоры урывками.
Вдобавок ко всему, позавчера, она узнала о том, что он собирается переспать с Лизой и отдает ее Максу. Это был очень жесткий разговор. Ник высказал все, что думал, о переборе с требовательным тоном, истериками и контролирующими звонками, когда они с Максом засиживались за полночь со звонками, расчетами и далеко идущими планами по развитию клуба.
У них была куча арендаторов и куча геморроя. Пока «Сабспейс» не приносил достаточно прибыли, приходилось ограничивать БДСМ-вечеринки двумя днями в неделю и сдавать помещение под вечеринки, тренинги и бог знает что еще, от художественных выставок до дней рождения. Но теперь, благодаря их усилиям, клуб вырос достаточно, чтобы открыть пространство снова по три дня – а там, глядишь, и в четверг тоже.
Меньше суеты, меньше перестановок мебели, меньше арендаторов и больше денег – Ник чувствовал, что скоро сможет немного вздохнуть. Но он понимал, что как только эти проблемы рассосутся, они с Максом обязательно придумают себе новые. Им просто все время нужно было куда-то стремиться, доказывать себе, что они крутые, покорять новые вершины, зарабатывать больше.
Ник никогда не хотел работать по найму с девяти до шести. Он сознательно выбрал бизнес, который требовал все его время, включая время отдыха и иногда даже сна. И, когда выпадал редкий шанс отдохнуть, он хотел прийти домой и расслабиться, а не оправдываться и все время чувствовать себя виноватым. В том числе за то, что он раз в год захотел трахнуть кого-то еще.
Примерно так он и высказался в четверг перед своей
Ник сузил глаза, сразу уловив подтекст. Тома, возможно, вознамерилась саботировать обмен партнерами по-другому: просто отказаться играть с Максом. Но спрашивать про это Ник пока не стал – у нее неделя, пусть думает. Если понадобится, через неделю он просто поговорит с ней еще жестче.
– Знаешь, что сегодня за день? – мягко спросил Ник, указывая глазами на барную стойку, украшенную миниатюрными подставками с эротическими открытками. Они с Максом часто использовали такие, чтобы намекнуть публике о тематических вечеринках-сюрпризах.
– Мммм… нет.
Тома с любопытством взяла в руку одну из карточек, с изображением мужской руки, поглаживающей голую киску.
Краем глаза Ник заметил, как Макс ведет Лизу на сцену, обнял Тому за плечи и развернул лицом к ним.
– Сегодня день предварительных ласк, малыш, – прошептал он ей на ухо, даря ей невесомые поглаживания по плечам, чувствуя, как от кончиков пальцев по телу Томы разбегаются мурашки.
– Ого… такого еще не было, – выдохнула она, ревниво наблюдая за тем, как Макс молча начинает ласкать свою сабу на сцене. Эту ревность Ник видел в ее глазах уже несколько недель – каждый раз, когда она смотрела на Макса и Лизу. Он только не знал, ревнует ли она Макса к Лизе, или его – но знал, что это скоро станет ясно.
Макс на сцене тем временем завязал Лизе глаза, обнажил ее до пояса и вооружился баллончиком со взбитыми сливками. Нижняя вздрогнула всем телом, когда он распылил первое холодное белое облако ей на грудь, с резким звуком. В клубе становилось все тише – Ник почти физически ощущал, как все нижние затаили дыхание, наблюдая за опытными чуткими пальцами Макса, которые уже описывали круги по облакам сливок, покрывающим грудь его нижней.
Ник делал примерно то же самое с Томой, тихо постанывающей в его руках – он обнимал ее сзади, не мешая наслаждаться зрелищем, но потихоньку отвлекая ласками. Ее соски быстро стали каменными – Ник не сомневался, что Лиза на сцене возбуждена не меньше, но он не смотрел туда.
Он немножко фантазировал о нижней Макса, но лишь когда Томы не было рядом. Это был для него даже не вопрос уважения к своей девушке, а принцип, на котором строилось самоуважение. Если мужчина не в состоянии контролировать свои мысли, то что он вообще может контролировать?
Смысл предстоящего обмена партнерами, который он задумал, лишь в том, чтобы выпустить пар. Ник был уверен, что это сработает, и очень четко донес мысль до Макса: только одна ночь. Они смогут вернуться к нормальному режиму отношений, когда успокоятся, все четверо. И начнут больше доверять друг другу. Если это не сработает – им, конечно, конец. Но если они не сделают этого – то им точно конец. Они потеряют совместный бизнес и все радужные планы.
Тихо ахнув, когда его пальцы достигли низа живота и принялись ласкать там, Тома слегка пошатнулась, и Ник хмыкнул ей на ухо: