Ты лишила меня сна
Шрифт:
И с этими словами он закрыл наконец за собой дверь.
Глава 8
Никогда не следует гладить судьбу по шерстке. Каждый раз, когда я это делала в надежде на благо, она давала мне пощечину, да еще и смеялась надо мной. Если вы хотите чего-то добиться, хватайте судьбу за горло и вытряхивайте из нее желаемое!
Следующие
Как и следовало ожидать, слухи росли и множились с угрожающей быстротой. Требовались немедленные меры, чтобы любопытство сплетников было удовлетворено. Понимая, что его жена не способна ничего решить сама, дядя Бедфорд запретил всем принимать кого бы то ни было и появляться на публике, пока ситуация не разрешится. Когда же в дверь стучались те, кого принято называть «сливками общества», тетя Лавиния, сидя в гостиной и обливаясь слезами, была вынуждена слушать, как слуга Доббинс объявлял, что ее нет дома.
Триона была рада этому запрету, потому что не сомневалась в том, что тетушке Лавинии было бы не под силу успокоить потоки сплетников, рвавшихся в дом. Но дядю ее не пощадили, и он был вынужден выслушивать намеки друзей и знакомых. Однажды поздно вечером, заглянув в гостиную за забытой книгой, она случайно подслушала нелестные высказывания дяди о ее поведении, которые он излагал тетке в самых грубых выражениях. И во всем этом инциденте с Маклейном он обвинял ее, а Хью выражал сочувствие.
Она вернулась в свою комнату в ярости и провела там не менее получаса, колотя кулаками подушку и изрыгая проклятия по адресу лондонского общества, в котором злословие всегда ставилось во главу угла.
Настроение дяди Бедфорда еще ухудшилось, когда, проведя весь день в поисках лорда Хью, он вернулся домой и нашел записку от этого джентльмена, принесенную утром, в которой тот без обиняков сообщал, что занимается их общими делами и свяжется с лордом Галлоуэем «в ближайшем будущем». Дядя Бедфорд скомкал бумагу и бросил в камин, а потом дал волю своему бурному гневу.
Оставшись без визитеров и развлечений, тетя Лавиния была полна решимости устроить грандиозную свадьбу. По всему дому теперь струились реки лент и кружев и были разбросаны эскизы изысканнейших свадебных туалетов. Триона притворялась, что ничего не замечает, хотя это было тяжким испытанием ее терпения. Что было еще хуже, тетя Лавиния с мрачным видом смутно намекала на то, что они с дядей Бедфордом озабочены тем, собирался ли Маклейн идти до конца и «выполнить свой долг». Всего этого было достаточно, чтобы свести Триону с ума.
Если бы не сочувствие Кейтлин, Триона не сомневалась в том, что отправила бы Маклейну записку с просьбой забрать ее отсюда до пятницы, невзирая на все последствия.
Конечно, у Кейтлин на этот счет было свое мнение. Она считала низким и возмутительным, что Маклейн не является к ним ежедневно, чтобы успокоить их и убедиться, что все в порядке. К своему удивлению, Триона не разделяла ее возмущения. Маклейн обещал позаботиться обо всем, и она ему верила. Хотя он и согласился следовать диктату общества, но предпочел действовать по-своему, а не по подсказке.
Она не могла
Чем дольше тянулись часы ожидания, тем больше времени оставалось у Трионы на то, чтобы огорчаться по поводу возникших обстоятельств. Сама идея этого брака была чудовищна. У ее родителей были идеальные отношения: они редко расставались, уважали друг друга и имели одинаковые мнения относительно нравственности и духовных ценностей. Их любовь представлялась ей истинной.
А у нее? Согласившись выйти за Маклейна, она скорее всего отказывалась от возможности такого же счастливого брака, как у ее родителей. Навсегда отказывалась.
Она потерла виски, где гнездилась боль. Возможно, псе сложится и не так ужасно, как она опасалась. Возможно, они могли бы найти приемлемые отношения и общие интересы. По крайней мере Маклейн обладал всеми качествами, чтобы стать порядочным мужем. Он производил впечатление образованного человека, был интересным собеседником. И, что немаловажно, обладал мужской красотой, которая обычно в первую очередь пленяет женщин. Разумеется, не существовало ни малейших сомнений в его благородном происхождении. К тому же у него была способность лишать ее дара речи одним только поцелуем.
И все же… хорошо это или плохо, что он умел так ловко обращаться с дамами? Если так, то не означало ли это, что ее будущий муж продолжит обольщать понравившихся ему женщин? Он сказал ей, что никого не любит, что не считает себя способным испытывать подобные чувства, но она и не подумала поинтересоваться, есть ли у него любовница. А она была не из тех, кто довольствуется малым. И эта мысль угнетала ее.
Наконец наступила пятница, и утро этого дня было серым и пасмурным, под стать настроению Трионы. Она оделась с особой тщательностью и пожалела, что не может надеть лучшее платье, поскольку боялась возбудить подозрения тети Лавинии. И потому довольствовалась своим любимым утренним туалетом из бледно-голубого муслина перехваченным под грудью и украшенным на рукавах темно-синими и зелеными лентами. Этот цвет подчеркивал ореховый оттенок ее глаз, от него они казались зеленее.
Триона застегнула саквояж и поставила на пол, когда раздался тихий стук в дверь.
— Войдите.
Дверь открылась, и вошла Кейтлин. Взгляд ее тотчас остановился на битком набитом саквояже. Она обратилась к сестре голосом, прерывающимся от волнения:
— Не могу поверить, что этот день наконец настал. Прошлой ночью я не смогла уснуть.
— Я тоже. Я все думала и думала…
И сомневалась и сомневалась, чуть не добавила она. Кейтлин нахмурилась:
— Маклейн мог бы приехать навестить тебя хоть раз за эти три дня.
— Рискуя раскрыть дяде Бедфорду наши планы? Так легче для нас обоих, поверь.
Труднее всего было побороть собственные сомнения без обсуждения их с теткой и дядей. За последнее время внутренний голос Трионы, обычно спокойный и разумный, теперь становился все более настойчивым и требовал найти решение, исключающее брак. Каждую ночь перед рассветом она часами лежала, уставившись в потолок, но ни одна новая мысль не посетила ее, на ум не приходило ни одно решение, способное избавить от неприятностей ее сестер и всю семью.