Ты лишила меня сна
Шрифт:
Расправляясь с запеканкой, Хью почувствовал слабый зуд между лопатками, которого постарался не замечать. Возможно, сегодня вечером он поговорит с Катрионой о девочках.
— Папа, ты чем-то недоволен? Сердишься? — спросила Агги.
Хью потер руку:
— Нет. В чем дело?
— Ты очень красный.
Он пожал плечом, стараясь избавиться от назойливого зуда.
— Не пойму, в чем дело.
— Хью!
Взгляд Катрионы не отрывался от его лица:
— Агги права. Ты становишься красным как свекла.
Он потер рукой лицо, которое сильно чесалось в приступе аллергии. Господи! Что
Взгляд его упал на пустую тарелку:
— Катриона, этот пастуший пирог? В нем была морковь?
— А что? Ведь ты любишь морковь.
Взгляд ее метнулся к Девон, поглощавшей запеканку.
— Проклятие!
Он вскочил со стула, потирая одновременно шею и плечо.
— Я ее терпеть не могу. У меня от нее появляется сыпь.
Он повернулся к двери:
— Лайам! Сейчас же принеси в мою комнату ванну с «холодной водой!
Кристина смотрела, как отец исчезает за дверью. Его лицо совсем расплылось, а губы распухли. Она видела, как Лайам устремился на кухню, за ним следовал Ангус.
Кристина взглянула на Катриону и тотчас же пожалела об этом. Та строго посмотрела на всех троих.
— Я знаю, что это неопасно, а иначе вы бы не посоветовали мне положить в запеканку морковь. Вы слишком любите отца, чтобы желать нанести вред его здоровью.
Кристина положила вилку, охваченная чувством вины.
Девон попробовала хлебный пудинг:
— Некоторое время он будет страдать от зуда, но к утру все пройдет. — Она хмыкнула: — Но, думаю, он не допустит, чтобы вы снова занимались стряпней.
Кристина украдкой снова бросила взгляд на Катриону, ожидая, что та начнет отчитывать их. Вместо этого Катриона только смерила Девон долгим взглядом.
Кристина крепче сжала вилку. Хотя она согласилась с Девон, что следует что-то предпринять, чтобы защитить папу от этой женщины, обманом заставившей его жениться на ней, существовала некоторая опасность в том, чтобы раздражать взрослых.
Кристина знала это слишком хорошо.
— Понимаю, — сказала Катриона.
Она встала, и ее ореховые глаза теперь казались ярче, чем всегда.
— Итак, молодые леди, вы не оставили мне выбора.
Агги заморгала, но не сказала ничего.
Кристина положила вилку, чувствуя, как сильно бьется ее сердце.
— Что вы имеете в виду?
— Мне не нравится, когда меня ставят в дурацкое положение, но должна признать, что ваш маленький заговор удался на славу. — На ее губах появилась слабая улыбка. — Дело в том, что я из очень большой семьи. Там частенько подшучивают друг над другом.
Девон посмотрела на Кристину, потом перевела взгляд на Катриону:
— И что?
Катриона положила руки на стол и подалась вперед:
— Поэтому на вашем месте всю следующую неделю я ходила бы на цыпочках.
Когда Катриона вышла из комнаты, Кристина почувствовала, что они затеяли войну, которую обречены проиграть.
Девон казалась более бесстрастной:
— Что она может нам сделать?
Агги прикусила губу и изрекла:
— Она может подложить нам в постель змей.
— Ну, это детские сказки, — фыркнула Девон. — Она не посмеет, а не то мы пожалуемся папе.
Но Кристина вспомнила,
Глава 14
Когда я была вот такусенькой девчушкой, каждое Божье утро носила воду из колодца у подножия холма до нашей хижины на его вершине. И хотя там было много ступенек, мне все равно приходилось одолевать их одну за другой.
— Клеопатра не вернулась.
Голос Фергюсона был встревоженным. Хью бросил взгляд на породистых лошадей у изгороди и нахмурился.
— Думаешь, она ожеребилась?
— Если и так, то раньше срока. И возможно, в этом проблема.
Хью похлопал жеребца по кличке Кашмир, любуясь золотистым окрасом его боков, освещенных солнцем. Изо всех выведенных и выращенных им лошадей Хью больше всего ценил ахалтекинцев. Ему нравились их грациозная поступь, миндалевидная форма глаз и то, как они умели выразить взглядом свой нрав, резвость и ум. Он восхищался также их силой и выносливостью. Их изящные бока, узкие головы напоминали ему гончих невероятной выносливости.
Шеба, пегая кобыла с белой гривой, оттеснила более сильного Кашмира, чтобы получить свою долю ласки. Если бы такую дерзость проявила другая лошадь, Кашмир куснул бы ее. Но у них с Шебой была давняя дружба. Поэтому он только заржал, выражая свое недовольство, и игриво толкнул ее.
Шеба оскалила зубы, потом, довольная, повернулась к Хью.
Хью рассмеялся и нежно погладил ее:
— Кашмир готов простить Шебе любую шалость.
— Лошади ценят дружбу. К тому же Шеба произвела на свет семерых жеребят от него, и, возможно, это не предел.
Хью заметил, что Шеба оглянулась, будто хотела убедиться, что Кашмир здесь. Возможно, она собиралась указать жеребцу, что его место у изгороди, но не хотела его прогонять.
Хью задумался о двойственности поведения: хотеть, чтобы кто-то был рядом, и в то же время желать, чтобы этот кто-то оказался в другом месте.
Он сам испытывал нечто подобное, а за последние две недели это чувство усилилось.
С отсутствующим видом Хью потер подбородок, все еще чесавшийся из-за моркови в пастушьем пироге. Прошло целых два дня, пока сыпь не побледнела и не исчезла, хотя кое-где зуд все еще сохранялся. Неделей позже от него должно было остаться одно воспоминание. Катриона выглядела настолько потрясенной и так беспокоилась о нем, что ему было ясно, что это всего лишь неумышленное действие и невинная ошибка. И все же он не мог отделаться от чувства, что за этим что-то крылось. С этого момента каждое утро за завтраком он замечал растущее день ото дня напряжение между ней и девочками. Что-то произошло между ними, хотя никто из них не признавался в этом.