Ты меня бесишь
Шрифт:
Последняя сказанная фраза повисла в воздухе, и, пока я искала подходящий ответ, лифт дёрнулся, а лампы снова загорелись над головами, убивая остатки нашего желания разговаривать.
На первом этаже было тихо и пусто, лишь охранник кивнул нам на прощание, с вежливой улыбкой вставляя своё:
— Счастливого вечера, Софья Евгеньевна.
Я тоже улыбнулась, правда, получилось печально, разговор в лифте слишком… озадачил меня. То, что это могут быть какие-то другие эмоции, предпочитала не думать.
Мы вместе вышли на парковку.
— Тебя подвезти? — вырвалось у меня само собой. Манеры, привитые с
Макар смерил меня хитрым взглядом, так как-будто бы наперёд знал, что я предложу.
— С удовольствием.
Возле моего автомобиля он довольно присвистнул.
— Слушай, а ваша контора мне уже нравится.
— Ты так уверен, что она моя? А может быть, это подарок?
— Ещё скажи, что насосала, — съехидничал Евич. — Нет уж, Софья Евгения. Вы как всегда всё сами. До последнего.
Вроде как, и похвала, но мне всё равно стало обидно. Нелогично так, и нелепо. Ну да, сама. Я же всегда стремилась именно к этому, к независимости. И Макар, он как никто другой должен был это оценить… Но нет, он скорее подкалывал, чем… одобрял.
Закусила губу и устроилась за руль. Он плюхнулся на пассажирское сиденье, громко хлопнул дверцей, порождая во мне очередную волну недовольства.
— Пристегнись, — рыкнула я Евичу. Он, конечно же, смотрел на меня с вызовом, но к ремню всё-таки потянулся, по возможности растягивая это нехитрое действие. И ждал. Реакции моей. Скрипнула зубами, но проглотила. Достучаться до меня решил? Нет, уж, дорогой, на сегодня хватит.
— Адрес? — спросила до противного сухо.
— Не знаю, — растянул он свои губы до ушей.
«МАКАР!!!!», — проорала я про себя, но внешне всё же оставалась спокойной. Знал бы ты, чего мне это стоило в данный момент. Мой психотерапевт сейчас бы мной гордился. А может быть и нет. Он всегда говорил, что все мои проблемы от того, что я показываю не те эмоции. То что должно быть сказано скрываю, а то что не мешало бы запрятать поглубже, вываливаю на остальных. Продемонстрировал бы хоть, как правильно, а как нет.
— Адрес, — ещё раз повторила я.
— Не знаю. Нет, ну, честно не знаю. Но… могу показать.
С недоверием посмотрела на него, предчувствуя, что события дня плавно переходят в разряд ночных приключений.
Глава 9. Почти Рыбка
Мы познакомились в университете, курсе на третьем. Даже не знаю, откуда на нашу голову свалилось это счастье по имени Евич Макар, но жизнь нашего потока он встряхнул знатно. Кто-то поговаривал, что Макар восстановился после отчисления, кто-то, что он перевёлся из другого города, а кто-то строил теорию заговора, согласно которой ректор соседнего ВУЗа собственноручно сослал его к нам, не выдержав… всех выходок, на которые был горазд Евич. Был даже вариант с беременностью то ли дочки очень важного лица, то ли достопочтимой преподавательницы в годах, а может быть и ещё кого. Сам объект всеобщих пересудов никак не комментировал все эти слухи, загадочно улыбаясь и изредка подогревая каждый из них, вворачивая какое-нибудь новенькое замечание, двойственное и неоднозначное. То есть, понимайте как хотите.
Мы невзлюбили друг друга с пол-оборота… А может быть, не мы, а только я. Слишком уж разными мы были. Про таких как
Он был не дурак, совсем не дурак, но предпочитал пользоваться своими мозгами только в самых отчаянных моментах, что просто убивало меня. Что давалось Сонечке потом и кровью, часами работы и зубрёжки, Макар брал с одного раза, стоило ему улыбнуться в нужном месте и пустить в дело хотя бы толику своей харизмы.
Мы провоевали почти весь год. Я как староста сдавала его направо и налево (хотя обычно старалась стоять за своих одногруппников горой), педантично отмечая в журнале каждый его прогул и косяк.
А он звал меня заучкой и ботанидзе, через раз комментируя то меня, то мою внешность, что почти всегда вызывало приступ неконтролируемого хохота у всех присутствующих.
Детские игры, знаю. Но сколько раз я приходила домой зарёванная, после очередной его подколки. Но от слёз легче не становилось. У моих родителей была чёткая позиция, что их дочь должна быть лучше всех.
— Софья Стычника, не может себе позволить рыдать из-за кого-то плебея, — морщился отец, наблюдая мои страдания. А мама стояла в стороне и с привычным неодобрением поджимала губы.
Поэтому на следующий день наша война всегда начиналась вновь.
Всё изменилось в последний день лета, перед самым началом четвертого курса. Стояла ужасная жара, и мы всей группой отправились за город провожать каникулы.
Гуляли на берегу местной реки. Ребята пили, шумели, купались. А я сидела на краю деревянной пристани, обняв колени. Веселиться так, как они я не умела, но где-то внутри себя, мне нравилось ощущать себя частью большой компании.
Кто-то из пацанов будучи прилично пьяным, решил подшутить надо мной, столкнув меня в воду. И, наверное, это было бы смешно, если бы я умела плавать. Но я не умела, и, захлебываясь речной водой, от которой жгло лёгкие, я пошла ко дну. Спас меня Макар. Нырнул, вытащил, помог доплыть до берега. А потом ещё наорал на неслучившегося шутника и разогнал всю толпу, собравшуюся вокруг. Меня бил озноб, несмотря на жару и палящее солнце. Он вернулся быстро, с пледом в руках и бутылкой чего-то алкогольного.
— Пей, — велел он, буквально всучив мне бутылку в руки, пока сам заворачивал меня в плед.
Категорично замотала головой, и без того напуганная случившимся.
— Пей, кому сказал, — приказал Евич, и я неожиданно для нас обоих послушалась, сделав неуверенный глоток из горлышка бутылки.
Дело было в испуге. Или же в слишком крепком для меня алкоголе. Но я разревелась, уткнувшись в его грудь, и он не оттолкнул, даже наоборот, прижал к себе, и всё время, что я пускала слезы, бормотал мне какие-то успокаивающие слова.