Ты-мои крылья
Шрифт:
— Ну, наконец-то! Явился! — прокомментировал Степан появление Артура в своем кабинете. Как тот его вычислял, Копестиренский до сих пор не мог понять. По запаху, что ли?
— Почему сразу «наконец-то»? Ты меня долго ждал? — хмыкнул мужчина, пожимая протянутую Степаном ладонь.
— И я тоже… Надо же кому-то тебе мозги на место вправить…
— Вот как? Да, знаешь, ли… Я и сам уже… того.
— Дошел?
— Ага.
— Крепко она тебя за яйца схватила, выходит? — рассмеялся массажист.
— Есть такое дело.
— Но ты не слишком и против.
— Я только «за», — вздохнул Артур, —
— Да. Не упусти. Потому что дураком будешь. За ней в очередь мужики становятся.
— Это и пугает…
— А должно радовать. Что среди всех тебя выбрала. Такой взрослый мальчик, и такой глупый. Воистину, чем больше мужик, тем большие у него тараканы. Мелюзга всякая о таком вряд ли бы париться стала. А ты, вот… боишься не соответствовать.
— Возможно… Но еще больше боюсь, как буду, если она… Ну, на другого переключится, — признался Артур, разглядывая носки собственных туфель.
— Кто? Наше Золото?! Ну, ты, парень, даешь. Да она преданная, как пес. Скажешь тоже… Ты, считай, джек-пот сорвал, а из-за собственных тараканов никак его не обналичишь. Или же… ты сейчас за выигрышем пришел? Так почему без цветов?!
— Ну… я как-то неожиданно решил приехать. Не подготовился.
— Кто же так делает? С ней по всем правилам нужно, дубина! С цветами, кольцом и тортом. Или что там обычно приносят?
— Кольцом?
— Ну, да… Что ты темный-то такой? Или ты собираешься жить в гражданском браке? Так ты брось эти новомодные идеи! Не для Стеллы они.
— Точно… — вскочил Артур, — она любит всякие украшения. Кольцо… Как же я сам не додумался, Степ?
— Вот вообще не знаю, чем ты думал, Копестиренский! Да побольше камень бери, не жадничай. Это всякие недотроги считают, что чем мельче брюлик, тем благороднее! А настоящие женщины хотят бриллиант нормальных размеров! Чтобы все соперницы его с километрового расстояния видели.
Артур улыбнулся. Он, может, и тупил в последнее время, но о том, что со Стеллой не отделаешься золотым ободочком, понял как-то сразу. Стоило только Степану вообще о кольце заговорить. Копестиренский тут же представил кольцо нереальной красоты с выдающимся во всех смыслах камнем. Что-то жутко гламурное, его Стелле под стать. Огромный такой булыжник!
— Не буду жадничать, Степа! Поверь! — вскочил на ноги Артур. — Спасибо, что надоумил!
— Эй, ты куда подался?
— Бриллиант выбирать! Не дело это, столько времени зря потеряли!
Глава 23
С идеей покупки кольца он носился еще неделю. Просто потому, что не мог найти подходящее. Глядя бы на которое, что-то внутри бы ёкнуло — это оно. То самое. Он обошел магазины всех известных брендов в трех разных странах, и только в последнем нашел его. Совершенное, как и женщина, которой это кольцо предназначалось. Белое золото, огромный грушевидный бриллиант, и россыпь камней поменьше, украшающих сам ободок.
Артур знал, что поступает правильно. У него не осталось даже тени сомнений. Им не было места в сердце. Их вытеснила любовь. Это было так просто… От него даже ничего не требовалось! Стены рушились сами собой, не в силах противостоять мощной полноводной реке его чувств. Дамбу прорвало, старательно возводимые преграды смело. Разбросало по берегам реки жизни искрящимся бурным потоком. Абсолютно беспощадным по отношению ко всем страхам Артура. Но удивительно трепетным в том, что касалось всех других его чувств. Он бережно подхватил его, омыл теплыми волнами и поднял вверх. На вершину мира! Туда, где Копестиренский парил в невесомости, зная, что ни при каких обстоятельствах не упадет.
«Привет, Золото. Я безумно по тебе скучаю. Так не может больше продолжаться. Я вернусь домой, и никуда тебя больше не отпущу. Твой командир»
«Привет, командир! Я думала, что уже никогда не дождусь этих слов. Жду тебя дома, как миленькая. Жесткой посадки»
Артур улыбнулся. После предательства жены его душа стала напоминать бесценную антикварную вазу, разбитую по неосторожности, а потом заботливо склеенную творцом, ввиду её былой ценности. Пародия на цельность и красоту. А на деле — совершенно бесполезная вещь, в которую никогда больше уже не поставишь цветы… И он обращался с ней осторожно. Ведь любое неосмотрительное движение могло привести к непоправимому — тому, что однажды ваза не выдержит легкого дуновения ветра, пойдет трещинами и, в конечном итоге — разлетится на тысячи осколков с острыми, неровными краями.
А Стелла… Она катком по этой вазе прошлась. Пропустила через дробилку, разобрала его душу на атомы. А потом, смешав те со своим звонким смехом, приправив острым перцем любви, вылепила что-то совершенно новое. Цельное. Закаленное огнем её страсти.
Копестиренский быстро набрал «Я люблю тебя», нажал на «отправить», но что-то там зависло, а времени на повторную отправку уже не осталось. Артур пристегнул ремень и натянул наушники. Скоро он будет дома и все скажет сам. К лучшему все! К лучшему…
— Уважаемые пассажиры, с вами говорит командир корабля Артур Копестиренский, приветствую вас на борту самолета Аэробус А 320, выполняющего рейс по маршруту Женева — … Наш полет будет проходить на высоте десять тысяч метров над уровнем моря. Время в пути…
Всего несколько часов, и он сделает это! Она станет его… От кончиков серебристых волос до аккуратных пальчиков на ногах. Тысячи сотканных из солнца и света ниточек превратятся в канаты, которые свяжут их навсегда. Он не шутил, когда сказал, что никуда ее не отпустит. Все… Поздно метаться. Он будет охранять свою Золото, как самый скупой скряга на планете. Никому ее не отдаст. Никогда…
— Рейс триста одиннадцать — Вышка.
— Вышка — рейс триста одиннадцать…
— Рейс триста одиннадцать — вышка. Как у вас с погодой?
— Вышка — триста одиннадцать… погода на шестнадцать ноль три… ветер восемь метров в секунду… эээ… порывы до двенадцати, видимость шесть километров, умеренный ливневый дождь. Метеослужба не сообщает о сдвиге ветра на полосе…
— Рейс триста одиннадцать — вышка, вас принял.
Артур сверился с приборами и встал.
— Пойду, отолью.
Он уже справился, когда что-то пошло не так. Самолет сотрясся, Артура, что есть силы, отбросило в сторону. Ползком мужчина добрался до своего кресла, резким движением пристегнул ремни, надевая наушники. Рядом суетился, проверяя приборы, второй пилот. Его руки порхали над панелью в каком-то бешеном танце. Артур выдохнул, морщась от нестерпимой боли, и заговорил: