Ты-мои крылья
Шрифт:
Просидев так еще некоторое время, Стелла переговорила с врачами и, едва шевелясь от усталости, поехала домой. Оставлять Артура одного категорически не хотелось, но она не имела права игнорировать интересы их еще не родившегося ребенка. Стелла помнила, чем закончились все ее предыдущие беременности, а потому… задвигала собственные желания и делала то, что должна. Она и так почти трое суток провела в больнице. Но теперь, когда все относительно наладилось, Стелла не имела права и дальше игнорировать потребности собственного организма. Ей нужен был отдых, нормальное питание и свежий воздух.
— Ничего, маленькая
Глава 26
К началу сентября силы Стеллы неожиданно кончились. Силы кончились, а процесс реабилитации Артура еще даже толком не начался. Возможно, им всем было бы легче, если бы Копестиренский вел себя как-то иначе, но… он был настолько упрямым! Несносным, невыносимым!
Стелла училась выживать в этой новой реальности. Взвалив все, что могла, на свои хрупкие плечи, она целеустремленно двигалась дальше — беременность, врачи, работа, Сашка, Каркуша, отчаявшаяся свекровь, собаки, заросший сорняками огород… И, конечно, Артур. Хмурый, и такой далекий, что у неё порой опускались руки. Стелла могла мириться со всем, чем угодно! С его злостью, с его отчаянием, с его настойчивой и спешной попыткой встать на ноги. К чему она не была готова, так это к его абсолютной отстраненности и равнодушию. Они капля по капле вытравливали из сердца женщины надежду на лучшее. Ей выть хотелось, глядя в его пустые, безразличные глаза. Ей хотелось волком выть…
Копестиренского выписали через две недели после случившегося несчастья. К тому времени у него уже частично возобновилась подвижность, и даже врачи не сомневались в его полном восстановлении. Казалось бы, радоваться надо, но Артур слушал их речи отчужденно и безучастно смотрел в окно. А Стелла… она просто старалась быть сильной.
— Зачем ты меня перевезла к себе?
— Здесь нам будет удобнее, чем в твоей высотке. Ты и на прогулку в любой момент сможешь выйти, и мне полегче будет — мужчина в доме.
— Мужчина?
Копестиренский бросил на нее короткий нечитаемый взгляд и, отвернувшись, горько рассмеялся. Правда, насчет того, где они будут жить, больше не спорил. Уже потом Стелла поняла, чем была вызвана такая покладистость. В ее доме был оборудован небольшой спортзал, который мог бы стать достаточно неплохим подспорьем в реабилитации Артура. Этот фактор для него и оказался решающим. Из зала Артур практически не выходил. Он с маниакальным упорством повторял упражнение за упражнением, в отчаянной попытке встать поскорее. А ей кричать хотелось! Ведь ему ни в коем случае нельзя было так сильно себя нагружать. Копестиренский загонял себя этой бессмысленной спешкой, и Стелла не могла его вразумить! Не могла, хоть и старалась:
— Послушай, ты ведь делаешь только хуже! Ну, если мне не веришь — послушай Степана! Он — врач!
— Мне осточертела эта коляска! Я не инвалид!
— Я понимаю тебя, мой хороший, — Стелла обняла висящего на брусьях Артура и прижалась губами к его спине, — но так ты только все испортишь!
Копестиренский выдохнул, низко опустил голову и прошептал:
— Я не могу сидеть без дела… Эти мысли… Их становится слишком много в моей голове. Я каждый раз возвращаюсь в тот день и думаю-думаю-думаю, мог ли справиться лучше? Мог ли обойтись без жертв?
У Стеллы перехватило дыхание. Сердце мучительно сжалось и больно ударило по ребрам. Он впервые заговорил о том, что чувствует. Впервые за столько времени…
— Ты сделал все, что мог! — отрезала резко и с щемящей нежностью погладила его взволнованно вздымающуюся грудь. — Послушай, что говорят все эти люди… Десятки людей, которых ты спас. Которые приходили в больницу и приносили цветы и записки…
— Я не смог их прочитать. Не нашел в себе силы…
— Значит, пока не время! — отрезала Стелла, помогая своему мужчине вернуться в кресло.
Он потом снова закрылся, его не хватило надолго! Но Стелла уже поняла, что ей следовало предпринять, поэтому однажды, будто бы между прочим, притащила с работы стопку бумаг, до которых никак не доходили руки, и разложила их перед Артуром:
— Я тут подумала, что тебе, наверное, скучно сидеть без дела… А мне как раз помощь нужна!
— Помощь?
Стелла проигнорировала показательно равнодушный тон Копестиренского и с энтузиазмом кивнула головой:
— Мы застопорились в вопросе переоборудования зала на Соловьяненко. Вот! Посмотри планы, изучи отчеты… Промониторь рынок товаров, найди, где получше условия, здесь, вот, прайсы…
— Я ни черта в этом не смыслю! — растерялся Копестиренский.
— Ты управляешь самолетами, Артур! Так что и с этим справишься, если перестанешь ныть! Да и я всегда под рукой — можешь спрашивать, если что непонятно. Телефоны менеджеров, с которыми мы обычно сотрудничаем, тоже находятся в папке…
Ныть! Она так и сказала! Если ты перестанешь ныть! Артур осторожно спустил ноги с кровати, нашарил костыли и, с трудом передвигая ногами, двинулся прочь из спальни. Из-за его проклятой спины они были вынуждены переселиться на первый этаж. Он ненавидел все эти перемены, ненавидел хаос, который привнес в размеренную беззаботную жизнь Стеллы. Видит Бог, он не так представлял их совместный быт!
Уйти бы прочь! Поступить по-мужски, отпустить, не ставя перед выбором, как поступил бы любой нормальный мужик! А он не мог… Не мог без нее! А потому было так страшно! Артур не знал, сможет ли вернуться к работе пилота, у него вообще не было уверенности в завтрашнем дне! Что он сможет ей предложить, если останется безработным? Он ведь больше ничего не умел! Самолеты были его страстью, но они же были и его единственным источником дохода. Хорошего дохода, кстати сказать… А у него намечалась семья, у них вот-вот сын родиться! А потому неизвестность убивала! Эта самая неизвестность капля по капле разъедала душу. Артур до дрожи в коленях боялся, что не пройдет врачебную комиссию, что останется за бортом жизни, уже познав ее упоительный вкус… Он боялся этого практически так же, как своей мужской несостоятельности. Копестиренский упал на диван и устало растер глаза. У него не вставал. Он уже и ходить потихоньку начал, а там… ничего! Что может ударить по мужчине сильнее, чем это? А главное, как найти в себе силы ей все объяснить?