Ты мой закат, ты мой рассвет

Субботина Айя

Несколько раз пытаюсь то поднять ноги и снова спрятать под одеяло, то опустить, а потом просто сдаюсь, потому что мой майор уже все равно громко хохочет.

— Да, - немного дуюсь, - у меня очень мерзнут ноги. Особенно пятки. Поэтому зимой и иногда осенью, и даже весной я сплю в толстых носках. Извини, что только что убила всю свою сексуальность.

— Это не очень похоже на носки, - пытается подавить смех Антон.
– Это явно где-то на грани с валенками.

Верчу ногами так и эдак, вздыхаю и

согласно киваю: да, что есть, то есть. Я купила несколько пар года три назад на ярмарке, и теперь, как только попадаются - беру еще, чтобы был железный запас даже на случай ядерной войны. Сверху они вязанные в красно-бело-синюю «елочку», а внутри - толстая подложка из начеса овечьей шерсти.

— Я всегда в таких дома сплю, - пытаюсь подавить смущение.
– Потому что тепло и уютно, и даже если ногу из-под одеяла выставить - не холодно.

— Очкарик?
– Антон смотрит на меня, наверное, целую длинную минуту, и я начинаю непроизвольно ерзать пятой точкой по простыне.
– Ты и так дома. И мне по фигу, что тебе кажется, что что-то уютное и удобное может выглядеть не сексуально. Достаточно того, что я точно знаю, как ты выглядишь без всего этого. Хоть, конечно, ты настоящая капуста, блин.

Хорошо, что он уходит и не видит, как я - да когда же это кончится!
– снова начинаю икать. 

Глава двадцать вторая: Йен

— Это по-твоему елка?
– Антон вопросительно смотрит на маленькое деревце, чуть выше колен, посаженое в простенький горшок.
– Чем мы ее украсим? Двумя носовыми платками?

— Зато живое, и потом посадим его за домом, - пританцовываю вокруг ёлочки, словно туземец вокруг закл и нательного костра.

— Хорошая елка, молодой человек, - влезает продавщица, но под строгим взглядом моего мужа быстро переключает внимание на других покупателей.

— Очкарик, признавайся.
– Антон скептически разглядывает облезлые веточки не то, чтобы свежего зеленого цвета.
– Ты нарочно выбрала самую поганую?

Он знает меня лучше, чем я знаю сама себя.

От этого так тепло на душе, что весь сегодняшний день - и без того домашний, уютный и полностью наш - становится абсолютно идеальным.

— Если мы ее не купим, Антон, ее не купит никто. А дерево же не виновато, что оно не такое красивое и просто не успело вырасти. Какая разница, в конце концов, на чем будут висеть игрушки?

— Ага, на заборе, - кривится мой вездесущий скептик и тянется за кошельком.
– Поверить не могу, что ведусь на эту ванильную хрень, женщина. Ты мне должна минет, имей ввиду. А будешь так провокационно краснеть - два минета. Подряд.

— Я вышла замуж за сексуально озабоченного монстра, - делаю вид, что ворчу.

Но мне так хорошо... Просто

хорошо. Везде, даже, кажется, в ушных раковинах, как бы глупо и нелепо это не звучало.

— Ты вышла замуж за меня.
– Антон берет в охапку деревце, которое нам на всякий случай завернули в бумагу и специальную сетку.
– Это хуже.

— Не порти мне иллюзии медового месяца, невыносимый ты мужчина!

— Какой медовый месяц, женщина? Уже давно начались трудовыебудни. Мы переглядываемся.

Пытаемся сдержать смех и в унисон повторяем эти два слово - как одно, без пауз.

— Учти, Очкарик, - Антон отодвигает ёлочку так, чтобы она не встревала между нами, как строгая маменька со свечой, - выебудни мне просто пиздец, как нужны.

Я собираюсь сказать, что мне бы тоже не помешала парочка, но кто-то зовет меня по имени, и мне приходится взять паузу, чтобы понять - кто и откуда.

Антон кивает мне за спину.

Поворачиваюсь - и замечаю идущего к нам Вадика.

Выглядит он не очень: с темными кругами под глазами, щетиной, которой у него в жизни не было, немного заросшей прической, хоть одет как всегда аккуратно.

— Привет, - здоровается он. Когда протягивает Антону ладонь, смотрит на меня, как приклеенный.
– Так и знал, что увижу тебя здесь. Еще бы Йени и не купила живую елку. Спорим, потом будут шары под покраску и сумасшедшие лекала для снежинок из салфеток?

Я натянуто улыбаюсь, потому что это звучит так, словно он нарочно пытается показать, как много обо мне знает.

— А еще разрисованные окна, - довольно сухо продолжает «список» мой майор. Вадим бросает взгляд в его сторону - и снова на меня.

Это слишком «громкий» игнор. Показательное «ты никто и тебя здесь нет».

Я прекрасно знаю этот взгляд

Очень часто он смотрел так на Сашу, еще когда мы с моим бывшим пытались строить отношения.

И вот теперь он как бы вычеркивает Антона.

— Отлично выглядишь. Йени.
– Вадик наклоняется к моему лицу, и я быстро отшатываюсь, чуть-чуть, но все же заступая мужу за плечо.

Он выпил.

Но ведь он, как и я, сидит на «веселых таблетках».

Точнее, я пытаюсь с них слезть и нарочно поехала к Антону, не взяв ни одной, даже обычных успокоительных на травах.

Но Вадик... Он явно «намешал». И совершенно точно неадекватен.

— Все в порядке?
– немного повернув голову в мою сторону, спрашивает Антон. Ни шепотом и не пытаясь скрыть, что ему плевать на довольно выразительную неприязнь в голосе.

Я хочу сказать, что в порядке, просто откуда-то - непонятно откуда и почему -появилось странное беспокойство и желание хотя бы сейчас, накануне праздников, держаться подальше от всего, что может доставить неприятности. Хочу - и не могу. Словно ком в горле.