Ты моя, Эмилия

Лис Алеся

— Выйдите все! — приказывает монарх, и вслед за Молли помещение покидает, стоящий в дверях лакей. Лендон невозмутимо остается на своем месте.

Глаза короля опасно поблескивают, и он, обращаясь к верному камердинеру, сквозь зубы раздраженно цедит:

— Вас это тоже касается.

Но тот даже бровью не ведет.

— Ваше величество, простите мне мою дерзость, — внезапно говорит он — Но ваш брат, его светлость Дориан, приказал мне везде сопровождать леди Эмилию и ни на шаг ее не покидать. Я не могу его ослушаться, несмотря ни на что.

Монарх недовольно хмурит брови, всем своим видом показывая, как это ему не по вкусу, но все же разрешает своевольному слуге остаться.

— Раз Дориан приказал… — медленно тянет он, впиваясь почему-то именно в меня колючим взглядом.

Поняв, что все, кто мог, уже покинул гостиную, паладины начинают свой допрос. Следователи упорно называют сие действие беседой, но на самом деле, это настоящий допрос. И я на все сто процентов уверенна, что не будь в этой комнате короля, сия так называемая, беседа велась бы раза в два жестче и несдержаннее.

— Леди Эмилия, — берет слово Морис, начиная издалека. — В наше отделение поступила информация от некой жительницы Колчестера, о том, что вы, скорее всего, утаиваете прежнее место обитания, вводя в заблуждения достойных горожан. Более того, вы также обманываете насчет своего вдовства. Это правда?

Сердце пропускает удар, а затем начинает биться как птица в силках. Я ни капли не сомневаюсь, кто именно эта жительница. Все-таки, доносы Корделии Смайт достигли цели. Отпираться нет смысла, но может у меня все же получится выкрутиться, частично утаивая некоторые детали?

— Да, это правда. Я не вдова, — вскидываю подбородок и смотрю прямо в глаза Мориса. Мне нечего стыдится.

— И где же тогда ваш муж? — спрашивает он, в то время как Кеган тщательно записывает мой ответ в небольшой блокнот, противно скрепя перьевой ручкой по бумаге.

— Далеко, — хмыкаю, представляя насколько далеко сейчас находится Сашка.

Король недовольно пыхтит, порываясь что-то сказать, но все же предоставляет право вести допрос профессионалам, а я буквально кожей ощущаю его гнев.

— Вы хотите сказать, что до сих пор замужем? — поднимает брови Морис.

— Нет, — качаю головой. — С отцом Есении мы по законам церкви и магистрата города не женаты.

И это полная правда, ведь мы с бывшим мужем не венчались, а в ЗАГСе родного города хранится бумажка, что мы больше не состоим в браке.

Король немного успокаивается, паладины понимающе гадко улыбаются, но никак не комментируют.

— Папа маму не любил и обижал, — подает дрожащий голосок Сеня. — И меня не любил тоже. Кричал все время.

Мужчины молча переглядываются, и в их глазах вместо пренебрежения появляется толика сочувствия. Хотя, как по мне, сие снисхождение нам вовсе не нужно.

— А как вы в Колчестере оказались, Есения? — тут же переключает внимание на нее Морис.

— Мы шли по лесу и заблудились, — объясняет дочь, наконец, немного перестав бояться.

— Откуда шли? Куда? — словно горох из мешка сыпятся вопросы, но Сеня отворачивается и прячет лицо у меня на груди.

Понимая, что своим напором он только испугал ребенка, паладин кидает взгляд на меня.

— Леди Эмилия, так, может, вы нам ответите? Только о Торне потрудитесь не упоминать. Наш человек побывал в этой милой деревушке и выяснил, что о вас там и слыхом не слыхали, - в словах главного следователя слышится ехидная насмешка и затаенное издевательство.

Легенда рушится как карточный домик. И я понимаю, что каков бы не был мой ответ, какую бы историю не придумала взамен раскрытой, они найдут время и ресурсы ее проверить, и тогда будет еще хуже.

Когда-то давно, еще в школе, нас учили, что правду говорить легче всего на свете. Я всю жизнь старалась следовать этой истине и ни капли не пожалела. Теперь же мне кажется, что слова, которые должны пролить свет на историю нашего появления, раскаленным железом обжигают горло.

Смотрю на притихшую дочь, перевожу взгляд на короля, который, сложив руки на груди, ожидает ответа, а потом встречаюсь взглядом с Лендоном, который едва заметно мне кивает. Удивленно округляю глаза, понимая, что камердинер предлагает мне сознаться, и получаю еще один подтверждающий кивок.

— Вы правы, — кидаюсь словно в омут с головой. — Мы из другого мира.

Допрашивающий довольно откидывается на спинку стула. Его напарник все также сосредоточенно продолжает писать, ни на секунду не отрываясь от блокнота, перо мелькает как заведенное, выводя затейливые узоры на желтоватой бумаге. На короля я смотреть избегаю.

— Думаю, его светлости Дориану ан Риелю, герцогу Колчестерскому будет весьма любопытно узнать такие изумительные детали вашей биографии, — ехидно улыбаясь, заявляет Морис.

В душе начинает подниматься волна раздражения, и я огромным усилием воли сдерживаю ее, хотя мне очень хочется сейчас вылить вот этот самый уже довольно-таки остывший чай на голову наглому паладину.

— Возможно, — соглашаюсь, делая непроницаемое лицо. — Но его светлости уже давно об этом известно. От жениха у меня секретов нет.

Мужчина недоверчиво щурится, а Кеган от удивления выпускает ручку. Она, оставив уродливую кляксу на листе, катится по столу и со слабым стуком падает на пол.

— Я думаю, — поднимается на ноги король, а за ним и все присутствующие, соблюдая правила этикета. — На этом беседу можно закончить. Все остальное мы решим уже в кругу семьи.

От удивления чуть не сажусь обратно на диван, чувствуя, как подкашиваются колени. Это что получается, гнусный король встал на мою защиту и выдворяет следователей? Хотя его “Выясним в кругу семьи” меня пугает, но паладины и то место, куда они хотят меня отправить, еще больше.