Ты моя надежда
Шрифт:
Он пристально смотрит мне в глаза, берет за подбородок и переводит взгляд на мои губы.
— Ты нужна мне, Джулс. Даже если это не по-настоящему…, — его голос прерывается на этом, но он, собравшись, продолжает, хотя в глазах плещется боль. — Прямо сейчас мне просто нужно почувствовать, что ты снова любишь меня.
Его рука скользит мне за голову, удерживая меня, пока его пальцы запутываются в моих локонах, а его горячие губы прижимаются к моим. Я прижимаюсь губами к его губам и приоткрываю их, когда он проводит по ним языком. Мое тело подчиняется ему, и он пользуется этим в полной мере, толкаясь в меня, пока моя спина не ударяется о сиденье, и он устраивает свои бедра между моих ног. Он прижимает мои бедра вниз, толкаясь вверх, все время крадя поцелуи и усиливая интенсивность. Я отрываюсь, чтобы сделать вдох.
Моя грудь вздымается, когда он покусывает мою шею, желание пронзает меня, заставляя соски затвердеть.
— Я люблю тебя, Джулс, — шепчет он в изгиб моей шеи.
Мое сердце болит. Я хочу любить этого мужчину не из-за его мужественности, не из-за его поступков, а из-за того, как я к нему отношусь. Настоящие отношения любви-ненависти. Горячо и холодно.
Я вижу, как падаю в его объятия, одновременно строя планы, как выскользнуть из его постели поздно ночью. Я разрушена безвозвратно, и виню в этом только себя.
Глава 19
Мейсон
Оно ускользает сквозь пальцы,
Я не могу удержать.
Я кричу, я бы умер за это,
Но любовь не могу взять под контроль.
Единственный друг умер для меня. Любимая женщина снова попыталась уйти от меня и вернулась только потому, что ей угрожали. Возможно, мой отец пытается убить женщину, которую я люблю. Если и не он, то кто-то другой.
Я разорил свой бизнес, утопив репутацию в дерьме, и не думаю, что когда-нибудь выберусь из него. Наконец, существует тайна, которая может уничтожить меня, — доказательство того, что я убил человека, и я понятия не имею, кто об этом знает и что у них есть на меня. Я брожу в темноте и чувствую, как теряю рассудок.
Полагаю, что именно это подразумевают, когда говорят «оказаться на самом дне». Я ставлю тяжелый учебник по праву обратно на книжную полку, когда слышу, как дверь кабинета отца открывается, а затем закрывается. Я не поворачиваюсь к нему лицом. Я и так знаю, что это он.
— Тебе нужно расслабиться, Мейсон, — слышу я голос отца позади себя. — То дерьмо, что ты устроил…
— Какое это имеет значение? — прерываю я его и поворачиваюсь к нему лицом.
— Ты выглядишь так, будто сошел с ума, — шипит отец, на его лбу видны гневные морщины, он швыряет на стол газету, которую держал в руке, и садится в свое кресло.
— Но у меня есть повод, не так ли?
Я пришел к этому выводу, зная, что Джулс собирается бросить меня. Снова. Вот что со мной случилось на этот раз. Я делаю тяжелый вдох.
Все — ложь. Все это оказало влияние на мое падение. Я даже не знаю, что является правдой и кому можно доверять. Я знаю только, что ненавижу всех, кто меня окружает, за исключением одного человека, который отчаянно хочет уйти от меня.
— Мне нужна правда, — говорю я, переходя прямо к делу, глядя отцу глаза в глаза. Хотя я знаю, что это не имеет значения, но добавляю. — Не лги мне.
— Я бы не стал лгать тебе, ма…, — начинает мой отец, намереваясь сказать что-то еще, но я перебиваю его.
— Ты лжешь всем. Я не исключение? — я пожимаю плечами и подхожу ближе к его столу быстрым и небрежным шагом.
— Тогда что у тебя на уме? — спрашивает он, сузив глаза и едва сдерживая свое разочарование.
Отец должен видеть, что я на взводе. Я практически чувствую исходящее от него чувство страха. Страх не знать, о чем я собираюсь спросить, или, может быть, что собираюсь сделать.
— Ты хотел встретиться, — добавляет он, откидываясь на спинку своего кожаного кресла цвета коньяка. Отец расстегивает пиджак и принимает непринужденную позу.
— Ты убил ее? — спрашиваю я его шепотом.
Он приподнимает бровь, глядя на меня, прежде чем ответить.
— Я никогда никого не убивал, — говорит он низким голосом.
Я не знаю, почему его ответ заставляет меня растянуть губы в улыбке. Отвратительно, что он не берет на себя ответственность. Я киваю головой, и грубый смех срывается с моих губ.
— Прошу прощения, — произношу я, расхаживая перед его столом, пробегаясь пальцами по краям кожаного кресла напротив него.
— Ты приказал ее убить.
— Тебе придется уточнить, кого ты имеешь в виду, — говорит мой отец, щелкая выключателем.
— Думаешь, на мне прослушка? — недоверчиво спрашиваю я.
Как будто полиция может помочь. Как будто я не разоряюсь, если обращусь к ним.
— Я не знаю, что и думать о тебе сейчас.
Я останавливаюсь на полпути и поворачиваюсь к нему лицом, опираясь руками на кресло.
— Я тоже, — говорю я едва слышно.
— О чем ты говоришь? — спрашивает он, прежде чем переводит взгляд на дверь. На этот раз я знаю, почему появляется эта улыбка. Это потому, что он хочет избавиться от меня. Он покончил со мной. Самое время.
— Ты убил мою мать, — произношу я, выдвигая обвинение в открытую.
— Я этого не делал. Не могу поверить, что ты мог так думать.
Я смотрю на него, слыша, как фальшиво звучат его слова.
— Есть разница между убийством своих и защитой.
Голос моего отца становится жестким, и сначала я думаю, что он оправдывает ее убийство, но потом я понимаю, что он говорит об Эйвери.
— Твоя мать причинила мне боль, — говорит он и наклоняется вперед, прижимая руку к груди, когда добавляет, — но я любил ее. Я бы никогда так с ней не поступил. Или с тобой.