Ты моя надежда

Винтерс Уиллоу

Слова вылетают, как нож — ножи, на самом деле. Они порезали нас обоих, каждый по-своему.

— Ты не можешь уйти, — просто говорит он мне, что вызывает во мне злость.

— Я не останусь, — решительно заявляю я и прищуриваюсь, глядя на него и чувствуя, что в какой-то мере хочу бороться. Не так, как прошлой ночью. Я хочу бороться за свою жизнь. Ради свободы и счастья, которые я никогда не смогу иметь с Мэйсоном. Больше никогда.

— Там …

— Мне все равно, — выплевываю я слова. — Я могу позаботиться о себе.

— Не глупи, Джулс, — в его голосе слышатся нотки предостережения.

— Да пошел ты, — шиплю я, хватаясь за диван, когда наклоняюсь ближе к нему. — Со мной все было в порядке, пока я не встретила тебя.

Я на грани, и внутри меня зреет насилие.

— Как ты посмел? — я кричу на него, с трудом сдерживая гнев. — Как ты посмел начать все, если знал с самого начала… — Мой голос становится таким напряженным, что я не могу закончить фразу.

Мейсон пристально смотрит на меня, оценивая, как со мной обращаться. Это уже слишком для нас обоих.

— Ты была одинока, и не притворяйся, — властным тоном начинает он.

— Из-за тебя, — кричу я, мой голос и горло переполнены болью. — Ты сделал это со мной! Я не в порядке, и это потому, что я сплю с тобой!

Вся моя сдерживаемая ярость, весь кипящий гнев выплескиваются наружу, и я вырываюсь, сбрасываю одеяло и убегаю от него. Между нами недостаточно расстояния, всего в нескольких футах от того места, где он сидит, и от того места, где я стою. Но я не могу уйти, пока он меня не отпустит. Наши взгляды встретились, ожесточенные одновременно наполненные печалью и гневом. На мгновение становится тихо, слышны только звуки моего тяжелого дыхания и потрескивания огня.

— Я нужен тебе, чтобы все исправить, — уверенно произносит Мейсон.

— Ты не можешь все исправить, — глухо говорю я, и мое сердце сжимается от боли.

Как бы я хотела, чтобы он мог. Я так отчаянно хочу, чтобы он мог все исправить. Потому что я хочу его. Я хочу любить его и владеть им вечно. Но это не про нас.

— Ты не можешь все исправить.

— Я тебе нужен…

— Мне никто не нужен, — прерываю я его, глубоко вздохнув и медленно подняв голову, чтобы посмотреть ему в глаза.

Серебряные искорки пронзают меня насквозь.

— Мейсон, я покончила со всем этим. С меня хватит, — говорю я.

Последние два слова моей исповеди — только шепот.

Выражение его лица смягчается, когда он откидывается назад, и я сажусь на дальний конец дивана, желая, чтобы напряжение покинуло нас обоих.

— Ты ненавидишь меня? — спрашивает он, его глаза блестят, но я знаю, что он не будет плакать.

Мейсон не такой человек. Я уже знаю, что он любит меня. Знаю, что он хочет меня. Знаю, что тоже хочу его, но это не входит в наши планы. Он решил это давным-давно, еще до того, как встретил меня.

— Нет, — хрипло отвечаю я, и это причиняет гораздо большую боль, когда я признаюсь ему.

— Я не могу тебя ненавидеть. Только не тебя.

Саркастический смешок срывается с его губ.

— Не тебя. Себя, — говорит он, захлопывая свой ноутбук и отодвигая от себя.

Я облизываю пересохшие губы, чувствуя трещины кончиком языка.

— Ты знаешь, что ты сделал, Мейсон.

Я жду, когда он снова посмотрит на меня, и шмыгаю носом, вытирая слезы с глаз и нос рукавом.

— Я не могу забыть, кем ты был раньше.

— Дело не в тебе или в том, чего ты хочешь. Дело в том, что я смирилась с этим, но не забуду. Как я могу? — я пожимаю плечами, небрежно вытирая слезы.

— Позволь мне обнять тебя, — говорит Мейсон, хотя это и звучит как требование. Он тянется ко мне, но я отстраняюсь, торопливо хватая подушку, а затем позволяя ей упасть на пол.

— Не могу, — говорю я, стоя к нему спиной. — Если ты прикоснешься ко мне, то не думаю, что смогу уйти.

— Тогда не надо, — в отчаянии говорит он, не двигаясь.

— Я не могу забыть, не могу притворяться. И я ненавижу себя за то, что люблю тебя.

Это ненависть, с которой я не могу жить. Я поворачиваюсь к нему лицом, умоляя его понять и принять это.

— Я ненавижу себя.

Я смотрю, как Мейсон встает и отходит, как единственная слеза скатывается по его щеке, и он сердито смахивает ее. Я не могу позволить ему вот так уйти. Я тянусь к нему, хватая за руку, он останавливается, но не смотрит на меня.

— Мейсон, пожалуйста, — говорю я ему умоляюще, но не знаю зачем. — Я не хочу причинять тебе боль.

— Это моя вина, — говорит он, качая головой.

Больше он ничего не говорит, пока я стою и жду продолжения. Мое тело воюет со мной, желая сдаться и позволить ему обнять меня. Я не осознавала этого до сих пор, но все это время удерживать меня было его единственным способом получить ответную поддержку.

— Мне нужно отдать тебе твой пистолет, — натянутым голосом говорит Мейсон, глядя мимо меня на лестницу.

— Ты даешь мне пистолет? Я спрашиваю его скорее для того, чтобы отвлечься от состояния оцепенения и полного отчаяния.

Он кивает.

— И ты оставишь меня в покое? — спрашиваю я его, одновременно желая, чтобы он сказал «да» и уступил моим желаниям, и одновременно — «нет» и что он будет любить меня вечно.

— Да, — говорит он, и мое сердце разрывается на две части. — Я буду присматривать за тобой.

Я рефлекторно киваю в ответ.

— Когда ты будешь в безопасности, — говорит он и тяжело сглатывает, прежде чем продолжить, — я оставлю тебя в покое. Обещаю.