Ты (не) моя мама
Шрифт:
Когда мы вернулись домой и поднялись в комнату племянницы, я надеялся, что в этот раз жена осмысленнее подошла к выбору подарка и подобрала для Алёны что-то более оригинальное, чем мольберт для трёхлеток.
— Ну? Как тебе? — сияла Жанна, показывая рукой на стену комнаты.
Алёна застыла, округляя глаза. На месте, где она разместила свои детские рисунки, которые забрала из старой квартиры, висела тройная панорамная картина — увеличенная копия одной из её последних работ.
— К-красиво… — запинаясь ответила она. — А… где теперь рисунки?
—
— Вы их выбросили? — спросила Алёна испуганно, не обращая никакого внимания на новую картину.
— А кому они нужны?
Ответа не последовало. Племянница бросила взгляд на свою пустую урну и понеслась вниз, вероятно в надежде, что она ещё сможет спасти память о своём детстве и… приёмной матери.
Глава 19
— Я не понимаю, какого чёрта ты творишь?! — загремел я, хлопнув дверью нашей спальни.
Жанна вздрогнула, отрывая взгляд от зеркала косметического столика, и повернулась ко мне. Мы весь дом подняли на уши, копаясь в мусоре, пока жёнушка преспокойно готовилась ко сну. Обиделась, мать вашу, что её не поблагодарили за чудесный «подарок»!
— Ты почему повышаешь на меня голос?! — возмутилась она, поднимаясь со стула и тыча на меня ватным диском.
Жанна стёрла косметику лишь наполовину, и её разобиженная гримаса смотрелась весьма специфично. Спохватившись, она принялась торопливо очищать второй глаз, ворчливо приговаривая что-то себе под нос. Только мне было плевать на внешний вид жены, я её и не такой видел. У меня перед глазами стояло лицо Алёны, сдерживающей слёзы, её круглые обречённые глаза, которыми она смотрела на свои смятые работы. Некоторые рисунки было невозможно восстановить.
— Не прикидывайся дурой! — рявкнул я ещё громче, разворачивая Жанну к себе лицом. — Зачем ты это сделала?!
— Да потому что на завешанную старыми бумажками стену смотреть невозможно было! Она бы ещё в гостиной эти уродливые картинки нацепила!
— Она сделала это в своей комнате, Жанна.
— Её комната находится в моём доме! И раз она здесь живёт, то должна в первую очередь спрашивать разрешения, можно ли вешать свой хлам на изысканные текстильные обои, которые я тщательно подбирала с дизайнером!
— Хлам говоришь?!
В голову стрельнула запредельная ярость. Я подошёл к полке, где стояли причудливые фарфоровые слоники, которых Жанна собирала в память о наших поездках. Схватил самый первый из ряда.
— Сколько этому? Лет десять? — спросил я и, не дожидаясь ответа, швырнул его в урну. — Хлам!
Слоник с жалобным звяканьем разом лишился хобота и уха. Взял следующий.
— А этому? Тоже примерно ровесник! Так к чёрту его!
Каждый новый приобретённый слоник выглядел краше и явно дороже, под стать росту оборотов моего бизнеса. И уже третий из них покоился в урне горой осколков. Жанна бегала рядом, спасая остатки своей коллекции.
— Влад, остановись! — срываясь на визг, просила она. — Что ты творишь?! Это же память!
— А для Алёны это была не память?! — разозлился ещё больше. — Раз ты так пеклась о своих дизайнерских обоях, могла бы просто собрать рисунки в папку, а не выбрасывать их в мусор!
— Чтобы она под картиной их налепила?! Девочка сама бы выбросила их через пару лет! Как сделал Максим со своими детскими поделками!
— Ты правильно заметила — Макс сделал это сам! А Алёну ты задела намеренно!
— Я заказала холст с лучшей её картиной! А вместо благодарности, она выставила меня чудовищем!
— Ты сама себя так выставила, а не Алёна! Нашла на ком отыгрываться, беззащитная девочка ей помешала! Только не думай, что эту выходку я спущу тебе с рук!
— Ты что делаешь? Влад! — Жанна помчалась за мной в гардеробную, где я тоже решил навести порядок, избавив жену от лишнего «хлама». — Не трогай мои вещи! Ты совсем сдурел?!
— Не обеднеешь без половины своих тряпок!
— Влад! Не смей! Я всё поняла! Правда! Извини меня!
— Не у меня надо прощения просить, Жанна, а у Алёны.
— Да за что?!
— А говоришь — поняла! — Я открыл дверь, вытряхивая гору тряпья в коридор.
Жена простонала в голос и схватилась за голову.
— Ненавижу тебя, чёртов псих! — закричала она, топая ногами как капризная девчонка. — Немедленно верни всё обратно!
— И не подумаю! Твои банковские карты заблокирую сегодня же! Ты ни копейки больше не получишь, пока не попросишь у Алёны прощения. И чтобы больше не смела даже шагу в её комнату делать, поняла?!
Её губы задрожали, в глазах засверкали крупные слёзы. Только меня эта картина сейчас совсем не трогала. Даже смотреть на жену мне было противно. До чего же мы себя довели…
— Я не потерплю к себе такого отношения! — объявила она дрожащим голосом. — Если ты будешь так унижать меня на глазах у всех, я соберу свои вещи и… ноги моей в этом доме больше не будет!
Это мы уже проходили лет семь назад. Тогда я на многое пошёл, чтобы сохранить семью, поэтому и сам не поверил словам, вырвавшимся прежде, чем я успел взять себя в руки:
— Тебе прямо сейчас достать чемоданы?
Жанна ошарашенно открыла рот, глядя на меня во все глаза. Жена явно не ожидала подобных слов. Мы застыли в немой тишине, пронзая друг друга напряжёнными взглядами.
— Как ты сказал? — хрипло выдохнула она, обхватывая себя руками.
— Ты всё прекрасно расслышала, Жанна. — Я устало потёр виски. — Или думала, что я опять закрою глаза на твои выходки? Только не в случае с Алёной. Мы действительно перестали понимать друг друга, и твоё отношение к девочке в очередной раз доказывает это. Для тебя она — чужой ребёнок, которого ты не хочешь пускать в нашу жизнь, а для меня — дочь моей сестры.