Ты плоть, ты кровь моя
Шрифт:
– Куда именно?
Латам улыбнулся:
– Кто знает?
– Стало быть, она сильно отличалась от других, от своих подруг? – настойчиво продолжал Элдер. – Как там их звали? Шиобан. Линси.
– Это как посмотреть. Зависит от того, насколько серьезно к этому подойти. Для них это в значительной степени было игрой. Не то чтоб они были совсем уж бесталанны, нет. Шиобан потом даже поступила в драматическую школу, сделала карьеру. – Он поднял свой стакан. – Про нее частенько пишут в «Билл», обычно она играет всяких уличных девок.
– И вы считаете,
– Актрисой? Нет, не думаю.
Элдер взял нож, чтобы намазать кусочек пирога горчицей.
– Вы не получали ничего от Сьюзен после того лета? Открытку, например? Или, может, она вам звонила?
– Нет, ничего. Если бы получил, сразу же сообщил бы ее родителям. И в полицию.
– Да, конечно. – Элдер прожевал пирог, запил пивом. – А от Шиобан? И от Линси?
– Да. Они все время поддерживали со мной связь, обе. Открытка на Рождество, всякое такое. Записки от Шиобан, когда у нее появлялась новая роль – на радио, на телевидении…
– Значит, у вас есть их адреса?
Латам некоторое время думал.
– Насчет Линси не уверен. А адрес Шиобан есть, думаю, что есть. Она где-то в Лондоне. Боюсь, правда, что он мог устареть. Они же, сами знаете, ведут такой бродячий образ жизни, актеры эти…
– И тем не менее я могу его у вас получить?
Латам явно колебался.
– Я ведь могу и сам его выяснить. Через полицию. А так будет проще, вот и все.
– Ну хорошо. – Латам порылся у себя в сумке и вытащил оттуда разбухшую записную книжку; под именем Шиобан Бенэм было пять или шесть адресов, одни зачеркнуты, другие вписаны рядом. – Вот он. Точно, это в Лондоне.
Он снял колпачок с шариковой ручки, вырвал листок голубой бумаги из задней части блокнота и записал адрес аккуратным, несколько причудливым почерком.
Элдер поблагодарил его и сунул адрес себе в верхний карман пиджака.
Латам взглянул на часы:
– Боюсь, мне пора идти. У меня урок – драма, третий год обучения. Если не приду вовремя, они там весь зал разнесут.
Они вышли из паба. Элдер протянул ему руку и спросил:
– А мальчики в той группе были? Сьюзен кем-нибудь из них интересовалась?
По лицу Латама скользнула какая-то тень – трудно было определить, что это.
– Что значит интересовалась?
– Ну, знаете, дружеские отношения. Бойфренд… Влечение… Дружба. Секс.
– Насколько я знаю, нет.
– А вы бы знали, если бы там что-то было?
– Не обязательно.
– Но вы, вероятно, много общались с ними и вне школы. Поездки в театр и всякое такое. И если бы там что-то происходило…
– Вероятно, я бы это заметил. Но нет, извините, боюсь, что тут я вам ничем не могу помочь.
Элдер смотрел ему прямо в глаза.
– Интересно, а почему вы об этом спросили? – осведомился Латам.
– Да так, просто из любопытства. Заполняю некоторые пробелы…
– Понятно. Ладно, мне пора…
– Да-да, драма, третий год обучения.
– Да.
– Спасибо, что уделили мне время.
Элдер смотрел ему вслед – Латам шагал торопливо,
Он почти дошел до края площади, возвращаясь к оставленной там машине, когда его внимание привлекли кричащие заголовки сегодняшних газет. «УБИЙЦА НА СВОБОДЕ! УГРОЖАЕТ ИНСПЕКТОРУ НОЖОМ!» Элдер порылся в карманах в поисках мелочи. На газетной полосе справа вверху была фотография Шейна Доналда, каким он был в 1989 году, а ниже, смазанная, – его самого, когда он выходит из зала суда после объявления обвинительного приговора Доналду и Маккернану.
Морин извинилась и отошла от коллег, когда увидела, что Элдер вошел в бар.
– Ты уже это видела? – спросил он, шлепнув ладонью по газете.
Морин кивнула.
– Это не самое лучшее твое фото.
Он заказал ей еще полпинты пива, а себе взял порцию виски «Джеймисон» и сок; они умудрились найти себе местечко, где не надо было орать, чтобы перекричать электронный перезвон игровых автоматов и рев спортивной передачи из высоко установленного телевизора.
– Знаешь, что меня больше всего бесит? – сказал Элдер. – То, что эти прохиндеи стараются выглядеть святее, чем папа римский. И превращают обормотов вроде Шейна Доналда в телевизионных звезд.
– И при этом загоняют его в глухое подполье.
Элдер кивнул:
– Не говоря уж о том, что снова вытаскивают на свет все подробности случившегося и выплескивают их на страницы газет.
– Зато продажи растут.
– Несомненно. Интересно, как это сказывается на семьях жертв?
– Если верить «Пост», отец Люси Пэдмор уже в ярости; а от этих новостей он вообще взовьется, как баллистическая ракета.
А Элдер думал о Хелен Блэклок, которая, вероятно, тоже читает сейчас все чудовищные подробности того, что произошло с Люси Пэдмор, и представляет себе, что то же самое могло случиться и с ее собственной дочерью.
– Как продвигается твое расследование? – спросила Морин.
Когда он закончил свой краткий рассказ о встрече с Полом Латамом, ее лицо сморщилось в улыбке.
– Что ты смеешься?
– Он явно не получит твой голос, если выставит свою кандидатуру на звание «Человек месяца».
– Нет, не получит.
– Ты думаешь, за всем этим что-то есть? Помимо того, что вы с ним не очень поладили?
– Не знаю.
– Но тебе хочется думать, что может и оказаться.
Элдер пожал плечами и отпил виски.