Ты самая любимая (сборник)
Шрифт:
Но заговорить не успел — всю улицу вдруг запрудила колонна шахтеров, направлявшихся к Белому дому в поддержку пикетчиков. Они стучали касками, трубили в рожки и несли транспаранты: «ШАХТЕРАМ — ЗАРПЛАТУ, ЕЛЬЦИНА — НА РЕЛЬСЫ!», «КУЗБАСС С ТОБОЙ, ВОРКУТА!», «ДОЛОЙ ВОРОВ-МИНИСТРОВ!», «НЕТ ПРАВИТЕЛЬСТВУ МАРОДЕРОВ!». В передней шеренге шагал сорокалетний руководитель с мегафоном и возглашал на всю Пресню:
— Хватит Ельцину рулить! Даешь всеобщую стачку!
А колонна шахтеров печатала шаг, стучала касками по крышам
— Кровососы и мародеры!
Верните
зарплату
шахтерам!
Петелькина остановилась — ей это шоу понравилось.
А руководитель продолжал выкрикивать в мегафон:
— Кремлевские засранцы! Хватит грабить страну!
А шахтеры опять:
— Кровососы и мародеры!
Верните
зарплату
шахтерам!
А он:
— Долой новых буржуев! Ельцина — в забой! Кириленко на мыло!
Тут накатившей колонной шахтеров Надю больно прижало к «лексусу», и Кибицкий опустил стекло:
— Девушка, садитесь, а то раздавят!
Надя подумала и села в машину, сказала, глядя на шахтеров:
— И правильно! У нас, вы знаете, света нет, мама уже семь месяцев зарплату не получает!
Проходящий мимо машины шахтер на ходу стукнул каской по крыше «лексуса» и ушел дальше, продолжая выкрикивать про кровососов и мародеров.
— У нас — это где? — снисходительно спросил Кибицкий.
— В Сибири, в Уярске. Уярская ГЭС — слышали?
— Никогда…
А Петелькина уже освоилась в машине:
— Ой, у вас прохладно!
Между тем колонна шахтеров иссякла, ее передние ряды свернули с Пресни к Белому дому, и Кибицкий тронул машину.
А Петелькина увидела мебельный магазин на углу Волкова переулка и Красной Пресни.
— Ой! А мне сюда, в мебельный!
— Жаль, — огорчился Кибицкий. — У вас есть телефон?
— Был, но уже нету. Я в общежитие переселяюсь.
— В общежитие? Зачем?
— А вгиковское! Я на первый тур прошла. — И Петелькина, взявшись за дверную ручку, улыбнулась: — Так что следите за экраном! И остановите, пока!
— Постой! Знаешь что? Вот моя визитка, позвони мне.
— Вы тут в Москве все чокнулись, что ли?
— Почему?
Петелькина открыла свою сумочку-рюкзачок:
— Смотрите! Я тут всего третий день, а у меня — смотрите! — И достала пачку визиток. — Какие-то банкиры, менеджеры, прокуроры… И все свои визитки суют. А ведь жулики! Вы не банкир, случайно?
— Банкир, — сказал Кибицкий.
— Очень жаль, — искренне огорчилась Петелькина. — А с виду хороший человек. Извините! Спасибо, что подвезли!
Кибицкий хотел удержать ее, но у него зазвонил мобильный телефон образца 1998 года — черный и большой, как пехотная граната. Петелькина вышла из машины, а Кибицкий нервно сказал в телефонную трубку:
— Да!.. Ну, мама, какая еще гроза? Не выдумывай! Нет никакой грозы и не будет!
Прогибаясь под тяжестью большой картонной коробки с цветным изображением детской кроватки, молодой потный мужчина притащил эту коробку к старенькой «девятке», запаркованной в переулке. Возле машины уже стоял новенький матрац в пластиковой упаковке, новенькая коробка с детским стулом, еще одна коробка с ходунком «Вокмэн» и большая хрустальная люстра. Эти вещи сторожила молодая женщина с орущим годовалым ребенком на руках. Она пыталась его укачать, но ребенок не унимался.
Мужчина, подойдя, сбросил со спины коробку с детской кроватью и сказал в ожесточении:
— Ну, Зой! Куда ты это все накупила? Как я все загружу?
— Как-нибудь загрузим, Коль, — ответила Зоя, тряся ребенка. — Вот и Надька пришла, поможет. Достань ее чемодан.
— Ой, какая люстра! — восхитилась Надя.
Николай вынул из багажника Надин чемодан:
— Держи.
Ребенок на руках у Зои продолжал орать и дрыгать ногами.
— Да успокой ты его! — раздраженно сказал Николай. — Давай загружать! Там футбол начинается!
— Как я буду загружать? — ответила Зоя. — Он орет…
— Не знаю! Соску дай ему! — нервно сказал Николай.
— Соску дома забыли.
— Ну сиську сунь! Или Надьке его отдай, пусть ей орет! Только быстрей! Там футбол, блин! Аргентина — Ямайка!
— Что тебе эта Аргентина?
Зоя отдала Наде ребенка, и тот мгновенно замолк.
Зоя, недоуменно глянув на замолчавшего ребенка, стала помогать мужу, вдвоем они втиснули в салон «девятки» матрац, коробки с кроватью и ходунком, а в багажник поставили коробку со стулом.
— А люстру я на руки возьму, — сказала Зоя. — Ну не могла я не взять эту люстру! Это ж, глянь, красота какая!
— А Ванька пешком пойдет? — спросил Николай и повернулся к сыну: — Вань, глянь на свою малахольную маманю! Ты пойдешь пешком?
— Да не тронь ты его, он же молчит! — сказала Зоя. — Надь, постой тут с ним, постоишь? Мы туда и обратно! Разгрузим и…
— Блин, я еще и обратно! — возмутился Николай. — Такси возьмешь!
Николай включил радио, и машина тут же огласилась лихорадочной скороговоркой футбольного комментатора:
— Аргентинские нападающие снова идут в атаку!..
— Ё-моё, уже играют! — застонал Николай. — Садись уже, Зой!
Зоя попыталась втиснуться с люстрой в машину, но дверь не закрывалась. Николай в бешенстве выскочил из-за руля, с силой — дверцей — вдавил жену в машину и спешно вернулся к своему месту за рулем.
Зоя опустила стекло:
— Надь, мы быстро, мы…
Машина, оглашая воздух криком футбольного комментатора «Го-о-о-ол!!!», рывком сорвалась с места.
Надя с ребенком в руках осталась у своего чемодана.